Париж. Эдвард Резерфорд

умела читать и писать лучше большинства своих ровесников.

      Якобу нравилось водить дочку на прогулки по Парижу. Он показывал ей все то, чем славился город, в том числе и великие храмы.

      Однажды, вскоре после восьмого дня рождения Наоми, к ним пожаловал с визитом раввин и попросил разрешения поговорить с главой семьи наедине. У Якоба сразу возникли дурные предчувствия. При первых же фразах раввина они усугубились.

      – Я пришел, Якоб, не столько по собственной инициативе, сколько по просьбе некоторых из твоих друзей. Должен сказать, что люди жалуются. Это касается твоей дочери.

      – Что за жалобы? – Якоб старался говорить негромко и спокойно. – Она что-то натворила?

      – Нет-нет, – замотал головой раввин. – Речь не о том, что сделала или не сделала Наоми… Якоб, тебе не кажется, что слишком обширное образование не пристало девочке из хорошей еврейской семьи?

      – Тебя смущает, что она читает и пишет лучше мальчиков?

      – Не всем это нравится. Ты обращаешься с ней, как будто она – твой сын. Но однажды она вырастет и выйдет замуж, а в семье главным в таких вещах должен быть мужчина.

      – Еще что-нибудь?

      – Ты повсюду берешь ее с собой. Разумеется, сейчас выбор только за тобой. Но когда она вырастет, ей придется ограничить места, куда она может пойти. Обычно это дома родственников и знакомых, не более того. Мы надеемся, ты объяснишь Наоми, что еврейской девочке неприлично бродить по городу, а тем более…

      – Тем более где?

      – Якоб, люди видели, что ты водил дочь в христианские церкви. Мудро ли это?

      – Мы живем в Париже. Она должна знать, как выглядит Нотр-Дам внутри.

      – Возможно. Но в общине не все разделяют твои взгляды.

      – Это все?

      – Нет, Якоб, не все. Наоми рассказывает детям разные истории. О святом Дионисии. О святой Женевьеве. О Роланде.

      – Но это герои и героини Парижа. Каждый христианский ребенок в нашем городе знает о том, как на Монмартре убили Дионисия Парижского. Теперь говорят, будто он поднял свою отрубленную голову и ушел, неся ее в руках. Абсурд, разумеется, но детям нравится. Да, я рассказывал Наоми о Женевьеве – о том, что считается, будто она спасла Париж от гуннов Аттилы. Лично мне эти сказки кажутся глупыми, но она должна хотя бы узнать их, чтобы составить собственное мнение.

      – Я бы согласился с тобой, если бы Наоми была старше. Но она пересказывает сказки детям твоих друзей, которым это не нравится.

      – Мне никто ничего не сказал.

      – Нет. Они сказали об этом мне. – Раввин скорбно вздохнул. – Якоб, мы все сочувствуем тому, что у тебя нет сына. Но Наоми – девочка. Ты не сможешь превратить ее в мальчика.

      – Что еще ты хотел сказать мне?

      – Ты не всегда приходишь в синагогу.

      – Не это ли главная причина твоего визита?

      – Нет. Но если ты отвернешься от Господа, то и Он отвернется от тебя. В этом можешь не сомневаться.

      – Я признателен тебе за заботу.

      – Все