Экстремист. Виктор Тетерин

сердце, как это было в каждый раз, когда я боялся, что она уйдет от меня к другому. Меня обдал холодный пот, появилась какая-то слабость, во рту пересохло. Моя зависимость от Лены была на физическом уровне, я отлично это понимал. Кое-как я встал и подошел к Лене, сел рядом с ней на скамейке и неуверенно, осторожно обнял ее. Все это я проделал на автомате, не говоря ни слова – мой язык просто не слушался меня, зубы стучали.

      Лена вздохнула и прижалась ко мне, потом сказала тихо: «Как же я все-таки люблю тебя». В этот момент мне абсолютно четко показалось, что я воскрес из мертвых, мне стало жарко, кровь ударила в голову, и я стал целовать Лену так неистово, как будто мы не виделись с ней уже целый год. Она улыбалась и отпихивала меня, но я ничего не мог с собой сделать. Через пять минут мы встали и пошли к метро, чтобы поехать ко мне.

      И все-таки, конечно, наши отношения развивались по общим для всех законам. Хотя все думают, что вот у них-то все будет по-другому, я не верю в возможность чего-то принципиально иного – как я люблю повторять, ничто не ново под луной. Главное лишь в том, чтобы не рефлексировать по этому поводу, отдаться чувству с головой, конечно, если ты можешь это себе позволить.

      И мы полностью следовали этому правилу. Мы встречались, гуляли, спали, потом снова ненадолго расставались, и снова встречались.

      Этой же осенью я познакомился с родителями Лены. На самом деле, знакомиться надо было только с мамой, потому что отец Лены ушел от них вскоре после ее рождения. Несомненно, это наложило на нее отпечаток, она была, как говорится, «безотцовщина» с сильной тягой к мужскому началу, которого ей так не хватало в детстве. И это было особенно трогательно в ней, по крайней мере, для меня. Хотелось обнять ее и защитить от всех опасностей внешнего мира, которые могли ей грозить. Само собой, она не подавала виду, что нуждается в такой защите, скорее наоборот – выглядела как неприступная крепость, но я-то знал, что все это лишь маска, призванная защитить ее хрупкий, изломанный внутренний мир от «безумного, безумного, безумного» мира.

      В день знакомства с мамой Лены я немного волновался, ведь это было первый для меня такой «официальный визит» к маме моей девушки, но потом взял себя в руки. В конце концов, рано или поздно это должно было произойти, да и мне самому было интересно узнать Лену с этой стороны.

      Мы встретились с Леной в метро на «Чкаловской» и вместе поехали к ней в Марьино. По дороге она говорила мне, что ее мама хорошая и современная, чтобы я не волновался. Я сказал, что не волнуюсь, и поцеловал Лену.

      Когда мы вышли из метро, накрапывал небольшой дождик. Мы зашли в супермаркет, где я купил тортик к чаю, и пошли на остановку. Лена прижалась ко мне, а я вспоминал тупые анекдоты про тещ, впрочем, помнил их я мало, да и вспоминать те, что помнил, быстро надоело. Наконец мы сели в маршрутку, и поехали. Через пять остановок мы вышли, и Лена показала мне на обычную многоэтажку.

      – Это наш дом.

      – А этаж у вас какой?

      – Двенадцатый.

      – Высоко.

      Мы