Дао водяных лилий (сборник). Александра Родсет

Бармен – по совместительству он заведовал и кадровыми вопросами – в какой-то день вызвал меня подписать контракт. Несколько листков настоящей бумаги, по старинке – из вторсырья, скорее всего, но всё равно это создаёт впечатление основательности. Кроме того, процедура была обставлена, как надо: он проводил меня в кабинет, усадил за стол и торжественно произнёс:

      – Парень, я не буду тебе мешать, прочитай внимательно, чтобы потом не говорил, что ты подписывал не глядя. Если будут вопросы – спрашивай, не стесняйся, – и вышел после этих слов.

      Я вгляделся в первые строчки: «Компания „Дикий Запад, Историческое Наследие, Лимитед“, с одной стороны, и гражданин федерации Бенджамен Стейтон, с другой…» А Джефф обещал, что я ещё долго ничего подобного не прочитаю. Ха!

      Контракт был стандартным, я расправился с ним быстро. Отметил карандашом некоторые пункты, перечитал ещё раз, в целом остался доволен. Встал, прошёлся по кабинету, выглянул в окно, с любопытством осмотрел книжные полки. Мелькнула мысль заглянуть в контракт Джейн – стало вдруг интересно, как официально называется её должность. Пиарщик? Рекламщик? Или специалист по открыванию дверей с ноги? Хотя, скорее всего, она числится какой-нибудь судомойкой или актрисой, как я…. Я нашёл её личное дело, сильно опасаясь, что меня застукают за моим чтивом. Верхним листом в её папке лежал сертификат генетической чистоты.

      От созерцания этого бесценного документа меня оторвал рёв Годзиллы, и я осознал, что совершенно забыл про Рэнди! Перепрыгивая через табуреты в баре, я рванул на другой конец посёлка.

      Я готов был проклясть самого себя за то, что я выдумал это чудовище. Коляска валялась опрокинутой – похоже, Рэнди от страха опять били судороги, но в эту минуту он лежал неподвижно, рассматривал небо. Годзилла уже не кричала. Рэнди не плакал, только губы беспомощно и жалко кривились, будто он изо всех сил удерживается от слёз.

      Я полагал, что физически это для него невозможно.

      – Тише, малыш, тише, – я чувствовал себя увальнем, который внезапно разучился говорить. – Всё хорошо. Прости меня, пожалуйста, я опоздал.

      Я наклонился над ним, испытывая чудовищное раскаяние – смотрел в его глаза, полные невыплаканных слёз, и пытался понять, умеет ли Рэнди чувствовать обиду. Сознаёт ли он, что это именно я виноват в том, что его до полусмерти пугают каждые два часа. Нет, думал я, вряд ли осознаёт. Но разве мне от этого легче?

      – Тише, хороший, тише. Ты же у нас самый сильный. Не надо плакать. Мальчики не плачут…

      Голубые глаза Рэнди на секунду закрылись, под ними стало влажно. Потом он взглянул на меня, поднял тонкую, хрупкую, закованную в пластик в районе запястья руку и ласково коснулся моей щеки. И тут, чёрт побери, до меня дошло.

      – Джейн, нам надо поговорить.

      – Не сейчас, солнышко, подожди. День был трудный, я просто умираю от усталости.

      – Джейн, сейчас.

      – Это действительно срочно?

      «Вообще не срочно», –