Казначей общака. Евгений Сухов

за тем, как одна за другой гаснут зеленые искры, оставляя в атмосфере белесые следы дыма. Странное, однако, дело, прежде он никогда не замечал за монахами пристрастия к пиротехнике. И следом, азартно штурмуя высоту, выпустив белый шлейф, показалась еще одна ракета – на сей раз красная. Герасим понял, что в монастыре случилось нечто такое, что не укладывалось в обычные рамки размеренной монашеской жизни. Сложив улов в пакет, он заторопился в обратную дорогу.

      Глава 6

      КОЩУН В МОНАСТЫРЕ

      Еще раз толкнув дверь, Костыль убедился, что она закрыта надежно, по всей видимости, на крепкую щеколду. Чувствовалось, что гостей здесь не ждут, и вообще, похоже, они тут не в чести. Оно и понятно – монастырь живет по своему уставу и пришлых не очень-то приваживают, дабы не вводить чернецов в искушение.

      – Может, не слышат? Постучаться нужно, – нетерпеливо посоветовал Резаный.

      Помедлив, Паша Фомичев ухватился за металлическое кольцо, прикрепленное к двери, и негромко постучал.

      Затаился монастырь, будто ожидал дурного, а потом небольшое окошечко приоткрылось, и в нем показалась благообразная физиономия с темно-русой бородой, в самой середине которой обнаруживались редкие белые пропалины. Глаза у монаха были спокойные, чуть печальные, именно такие очи любят писать богомазы на своих иконах.

      – Что вам надо, добрые люди?

      Не вопрос, а сплошное смирение. И только прислушавшись, можно было уловить раздраженные нотки.

      – Отец, мы геологи, – начал Паша Фомичев необычайно бодро, – маршрут у нас мимо вашего монастыря проходит. Точку тут неподалеку ставили. Под дождь попали, – виновато показал он на свои ноги, – хотелось бы немного отогреться, отец.

      В глазах монаха ничего не отразилось – одна безмятежность. Пауза показалась утомительной, где-то даже настораживающей, а потом сдержанный монашеский басок ненавязчиво заметил:

      – Где же вы дождь-то нашли, господа хорошие? Гляньте-ка на небо, на нем уже трое суток тучек не было.

      Паша Фомичев смущенно улыбнулся:

      – Здесь нет, а там… – неопределенно махнул он на север, – уже в пяти километрах хлестал как оглашенный…

      – Пожалте, господа, – шаркнула по металлу задвижка, и дверь, тяжелая, обитая кованым железом, на удивление мягко отворилась. – Правда, у нас тут не гостиница, развлечений не обещаю, но отогреться и обсушиться можете. А если голодны, можем и краюху хлеба с молоком подать. А иного у нас не заведено, да и не надобно нам…

      – И на том спасибо, отец, – перешагнул порог Костыль, поглядывая по сторонам.

      Следом, брякнув прикладом карабина о косяк, вошел на монастырский двор Артур Резаный.

      Брови монаха переломились в дугу, и он, не повышая голоса, лишь добавив к нему еще одну, неслышную прежде нотку – сердитую, чуть с укоризной, – проговорил:

      – Только бы вы, добрые люди, ружьишко-то свое оставили. Все-таки в храм божий заходите, а он не переносит чертового дыхания.

      – Не