По ту сторону. Сергей Щипанов

отвечая на расспросы, рассказала: слуги здесь получают до шести талеров за год, мастер-кровельщик имеет до половины талера в день, а наёмник кнехт – целых два. О своих доходах «прорицательница» скромно умолчала.

      А я продолжила карьеру «на манеже», теперь уже не только как подставка для сбиваемых Зуко предметов. Чтобы рассмешить публику, я, как велел Хозяин, изображала страх: начинала дрожать, и бутылка падала с головы, прежде чем Зуко щелкал кнутом. И так несколько раз подряд. Зрители хохотали до слез, а мне и изображать ничего не приходилось: боялась бича, как удара молнии.

      Потом номер дополнили падением: после сбивания парика я валилась на землю, якобы без чувств – такой вот трагикомический элемент.

      Валять на сцене дурака только со стороны кажется просто. Падать на спину, да так, чтобы выглядело натурально, и при этом ничего себе не отбить – искусство. Пришлось научиться. Попутно Зуко обучал меня разным клоунским приёмам: мимике, жестам, несложным фокусам, вроде «отрывания пальцев».

      Тысячу раз прав наш Главный, утверждавший, что «человек ко всему привыкает». И я пообвыклась тут, приноровилась, притерпелась. И примирилась… почти. Нет, всё-таки Владлен Сергеевич не прав! Можно ли смириться, если тебя, скажем, ни за что упрятали в тюрьму? Или увезли, не спрашивая согласия, в чужую страну, и не отпускают домой? Пробовала уговаривать себя смотреть на происходящее, как на захватывающее приключение. Не каждому ведь выпадает такая «удача» – оказаться в шестнадцатом веке! Только без толку. В гробу я видала такое «везение»! Не хочу!

      Да вот беда – согласия-то моего никто не спрашивал. Хоть ори, хоть вой, хоть башку разбей – не поможет. Остаётся терпеть. И надеяться. Без надежды жизнь теряет смысл, лучше сразу в петлю.

      Днём, на людях, легче – забываешься, а вечером, как солнце на закат идёт – выступление. Работа. Но приходит ночь и… Опять вокруг беспросветный мрак, в прямом и переносном смыслах.

      Я нашла отдушину – Ларискин мобильник. Провидению было угодно снабдить меня зарядным устройством-«жужжалкой». Батарейку я подзаряжала днём, чтобы не будить людей и не привлекать внимание непривычным звуком. Другое дело, когда в лагере шум и гам, все домашними делами заняты – ухожу в палатку и жужжу, пока мобила не «оживёт». А уже ночью, едва народ расползётся по своим «норкам», достаю аппарат и погружаюсь в привычную стихию. Звук ставлю на минимум, и – вперёд. Играю в «Angry Birds» – помогаю птицам воевать со свиньями. Мой племянник, Костик любил всякие «пищалки» телефонные. Я, разумеется, посмеивалась, а теперь сама приохотилась играть. Будь у меня компьютер – стала бы заправским геймером.

      Ещё у Лариски куча клипов записана. Мура, конечно, вроде Стаса Михайлова, но я каждому исполнителю радовалась как родному. Даже всем этим силиконовым куклам, коих в шоу-бизнесе расплодилось, как собак нерезаных.

      Спасибо тебе, Ларочка!

      2

      Меж тем приближалась зима. Дождило. Ветрено стало и слякотно. Скоро, похоже, полетят «белые мухи». Темнело теперь рано, мы давали представления