Гадюка в сиропе. Дарья Донцова

тут такое случилось!

      Через час в квартире Разумова было полно народа. Кроме оперативной группы, явились еще съемочные бригады «Дорожного патруля» и «Криминальной хроники» и несколько молодых людей с диктофонами. И откуда только узнали! Впрочем, кончина Кондрата – лакомая тема для борзописцев всех сортов.

      Славка прошел на кухню, окинул взглядом стройные ряды электроприборов и со вздохом пробормотал:

      – Лампудель, можешь чайку сварганить или хозяйка не разрешит?

      – Здесь хозяйка та, кто на кухне, – буркнула я и включила чайник. – Лене, то есть Елене Михайловне, все по фигу.

      – Где она? – поинтересовался Слава.

      Я пожала плечами:

      – Сказала, что в тренажерный зал уехала, но мобильный все время сообщает: «Абонент отключен» или «Абонент временно недоступен».

      – Где она занимается?

      Я вновь пожала плечами:

      – Вроде в ЦСКА, там клуб шейпинга. Во всяком случае, квитанции оттуда.

      Тут в кухню вошел полный, неизвестный мне дядька и позвал Славку.

      Лена явилась лишь вечером, около десяти. Труп Разумова унесли, я вымыла коридор. Ванечка, которому дали успокоительное, крепко спал. Лизе тоже накапали валокордина, и девочка лежала в кровати. Словом, в двадцать два часа в квартире стояла непривычная тишина.

      Лена влетела в прихожую, напевая веселенький мотивчик, в руках у нее покачивались коробки с пирожными. Я вышла к двери, не зная, с чего начать рассказ.

      Хозяйка повесила курточку и бодро спросила:

      – Почему у нас могильная тишина? Где все?

      Фраза прозвучала двусмысленно, и я, не удержавшись, ляпнула:

      – Кондрата убили!

      Лена разинула рот, потом хмыкнула:

      – Кажется, до первого апреля еще месяц! Ну и шуточку у тебя, Лампа!

      – Ты не понимаешь… – начала я и осеклась.

      Странное дело, но мы с хозяйкой вдруг перешли на «ты», а до сих пор она меня иначе, как Евлампия Андреевна, не величала.

      Следующий час мы сидели на кухне. Лена безостановочно курила сигареты, а я только удивлялась, глядя в ее побледневшее, но спокойное лицо. Честно говоря, я ожидала истерики, слез, обморока… Даже на всякий случай приготовила валокордин, нашатырный спирт и отыскала телефон их домашнего врача. Но Лена только смолила сигареты одну за другой и молча смотрела в темное окно. Наконец, очевидно, приняв какое-то решение, она отшвырнула пачку и сказала:

      – Значит, так. Произошел жуткий, ужасный несчастный случай, и надо постараться, чтобы правда не попала в газеты. Ванька пока ничего не понимает, а когда станет старше? Представляешь, с таким грузом жить – убил родного отца. Мне никогда не нравилась их дурацкая игра в войну, все эти пистолеты… Давно знала, что они опасны… Лампа, ты можешь поговорить с этим Славой? Пусть сообщает журналюгам, что Кондрат покончил с собой. Я заплачу майору за молчание.

      Я в изумлении уставилась на хозяйку.

      – Но Кондрат…

      – Кондрат… – раздраженно перебила меня Лена