Концепцию Иллича нельзя назвать антипедагогикой, потому что это вообще не педагогика. Он отрицает саму концепцию ведения ребёнка как ученика. Школы приучают путать процесс и сущность – вот программное заявление Иллича. Для Ивана Иллича школа – это социальная техника модерна наряду с больницами и тюрьмами, порожденная технологией паноптизма, то есть тотального присутствия и контроля. Школа держит человека в стороне от жизни, пока не удостоверится, что он впишется в какое-нибудь учреждение. Вот, что пишет Иллич: «школа стала мировой религией модернизированного пролетариата и раздаёт пустые обещания спасения бедникам техногенной эры». Школа создаёт мифы, а высшее образование ещё больше погружено в них.
Автор способен взять обычный мир и расколоть его, буквально развалить его на составляющие части. Это может сделать и любой нигилист, экстремист, сумасшедший – отсюда неправомерное сближение сумасшедших и гениев. Но автор, дробя мир на элементы и на связи, – способен собрать его заново.
Темы секса и любви как двух противоположностей, тема одиночества и оставленности, власти и войны раскрывается лектором во взаимодействии с публикой.. Вводятся концепты любви философов Августина, Ойген Розеншток-хюсси, Мартина Бубера. Одна из цитат Маркеса о любви звучит парадоксально и, в тоже время, почти очевидно: «Секс – это утешение для тех, кто больше не может любить». После идеи преодоления одиночества через секс, Маркес рассматривает возможность преодолеть одиночество индивида через его единение и установление социальной справедливости со своим родом, через ведение войны с общим врагом. Но…
Для русской культуры особенно актуален реализм потому, что склонность к мечтательности уносит русского человека в сказочные миры, и как следствие наш внешний мир часто остается неустроенным. Арсений Тарковский – одни из тех поэтов, кто ясно осознает свою двумирность. Его поэзия реализма выстраивает мосты между внешним и внутренним мирами человека с помощью активного мышления, через формулирование вопросов и ответов.
Литература во многом – это техника, а строительный материал писатель берет из опыта, который он пережил, пусть даже из фантазии. Это всё погружается в стратегическую память. Строительный материал для «Ста лет одиночества» Маркеса – это городок писателя, деревня по сути, в котором он провел своё детство у своего деда и бабки, которая и рассказывала ему мифологические истории. Миф – это не сказка, это документальное повествование о глубоком измерении мира, где залегает коллективная фантазия.