«Предметом нашей статьи будут педагогические собрания, устроенные еще в 1859 г. при Второй С.-Петербургской гимназии по предложению гг. Редкина, Чумикова и Паульсона. Они существуют уже три года, и в эти три года, конечно, чем-нибудь могли заявить свою деятельность. Редакция журнала „Учитель“! обещает представить о ней подробную записку. Не имея цели в настоящее время знакомить читателей со всеми прениями, происходившими на этих собраниях, мы поговорим только вообще об их духе и направлении…»
«Родной язык, как уже признано всеми, должен служить главным проводником образования. Здесь мы под образованием, конечно, разумеем не накопление всевозможных знаний в голове, а то душевное развитие, при котором слово становится делом и оба служат выражением глубочайших нравственных убеждений в человеке. Нельзя ли, однако, несколько ограничить трудную задачу, которую возлагают на преподавателя родного языка? Нельзя ли точнее определить пределы, в которых может он с пользою действовать?…»
«Россия потеряла свой престиж на Балканском полуострове и в особенности в Болгарии, – вот одно из немаловажных последствий двух последних войн на Балканском полуострове. Кому случалось бывать в Болгарии в старые годы, тот хорошо знает, какую любовь внушала к соре там Россия, Каков бы ни был характер тех дипломатических интриг, результатом которых явилась турецкая война 1877-78 года; каковы бы ни были мотивы, руководившие Россией при объявлении ею этой войны Турции; каково бы ни было её значение для внутреннего развития России, – для Болгарии всегда было ясно одно: от турецкой власти, власти тяжелой, власти, не дававшей в свое время простора для развития народных сил, Болгария была освобождена благодаря участью России. Освобожденная Россией, она начала, самостоятельное политическое существование, и первым крупным событием в её внутренней жизни было наделение вчерашних арендаторов и половников собственною землею. Эта мера была бы, конечно, совершенно невозможна при господстве старой турецкой власти. И совершенно естественно, что наделенный землею болгарский мужик питал глубокое, казалось бы, неистребимое чувство благодарности к своей освободительнице…»
«В настоящее время толки о воскресных школах как-то притихли в нашем обществе. Этот вопрос, по нашей привычке живо решать дела или успокаиваться на решении, в котором мы сами не принимали никакого участия, сдан уже в архив. Мода со своими воздушными крыльями пощебетала над этим делом и вспорхнула вслед за другими новинками. Эта птичья легкость, с какою мы подходим к каждому вопросу и с какою потом укрываемся от него в свое теплое гнездышко, конечно, не доказывает нашей самостоятельности и сулит в будущем мало отрадного…»
«Идеал! Опять вы нам предлагаете какие-то идеалы, вероятно, по немецкой мерке, и постараетесь соединить в одном лице разные приятные совершенства, усладительные для фантазии, применимые в жизни разве только в том случае, когда нужно фальшивой позолотой прикрыть пустоту содержания, блеснуть умом, не ходя за сведениями далее накануне прочитанной книжки. Нет! Давайте нам факты и факты! А строить системы, к несчастью, у нас и так развелось слишком много охотников, получающих за это и приличное содержание. Да и каких идеалов отыскивать у нас в учителе народной школы! Дай бог, чтоб он знал как следует грамоту, да умел обучать ей; да еще мог жить безбедно, имея свой кусок хлеба: и такой идеал покамест представляется слишком смелою мечтою!..»
«Начиная от времен Митрофанушки Фонвизина и до „Вопросов“ Пирогова до современных нам планов Ученого комитета, обсужденных так мирно немецкими педагогами и возбудивших такое нервное раздражение в „Современной летописи“, согласно ее женственной натуре (которую г. Соловьев находил и в Иоанне Грозном), начиная с самых первых наших толков о воспитании до последнего прения в С.-Петербургском комитете грамотности, – вопрос о том, что нам более всего нужно для нашего развития, какой более определенный и твердый путь избрать в нем, не был решен окончательно; да мы, кажется, и заботились очень мало о практическом решении этого вопроса…»
«Прочитав это заглавие, читатель, конечно, уже ожидает, что мы разразимся негодующим словом против равнодушия нашего общества к делу народного образования, против жалкого невежества грамотников, которым выпало на долю быть образователями народа, и даже против поселян, большею частью видящих в образовании барскую затею, неприменимую к их жизни…»
«Автор настоящей „Заметки“, Василий Иванович Водовозов, скончался 17 мая 1886 года (родился в сентябре 1825 года); в последние 20 лет его имя занимало почетное место в ряду наших педагогов; по своей учебной деятельности покойный был известен еще в конце 50-х и начале 60-х годов; с 1866 года он посвятил себя главным образом педагогической литературе, и его труды в этой области, как, например, „Книга для первоначального чтения в народных школах“, справедливо пользуются и до сих пор обширною известностью. В. И. Водовозов был одною из тех симпатичных и цельных натур, которые способны отдать все свое существо на служение одной, раз избранной ими цели…»
«Новый проект училищного устава, на который писали свои замечания до 360 педагогов, кажется, очень мало подвергался обсуждению в нашей литературе. Между тем им подняты вопросы первостепенной важности, вопросы, которые столько же касаются всего общества, сколько и лиц, официально призванных к делу обучения. Что касается учреждения училищных советов, частных и народных школ, введения реальных предметов в курс преподавания, то во всем этом истинного успеха можно ожидать только от частной инициативы…»
«В последние годы появляется в нашей литературе множество писаний, где очень легко и категорически разрешаются различные, в действительности трудные вопросы общественной и народной жизни – решаются вкривь и вкось, с большой самонадеянностью, но всего чаще с очень малой правдой. К этой литературе прибавляется книжка г-на Рачинского, которая требует большого внимания к имени автора. Г-н Рачинский – некогда известный профессор-натуралист Московского университета, теперь преданный сельской деятельности и сельской школе, которой, как слышно было, посвящает много усердного труда. Книжке надо, впрочем, отдать справедливость…»