Василий Водовозов
Список книг автора Василий ВодовозовКнига для чтения в народных училищах Виленского учебного округа
«Составление книги для чтения в народных училищах – дело большой трудности. Тут прежде всего является вопрос: возможно ли составить одну книгу для всех училищ, или должны быть разные читальники, согласно с условиями местности? Виленский округ назначает особую книгу для чтения: рождается новый вопрос, может ли деление на округи вообще служить основанием для ведения различных читальников? Это основание, если бы оно и существовало, не имеет никакого применения к разбираемой нами книге, потому что в ней вы не найдете ничего такого, что удовлетворяло бы потребностям края; с какою же целью Виленский округ желает ввести ее? лучше ли она составлена, чем другие, подобные ей, книги?..»
«Жажду бури…». Воспоминания, дневник. Том 2
Воспоминания революционера и публициста Василия Васильевича Водовозова (1864–1933), охватывающие период с 1880‐х и до конца 1917 года, публикуются впервые. Начиная с колоритных описаний тюремного и ссылочного быта, мемуарист повествует об истории своего участия в освободительном движении, сотрудничестве с газетами и журналами демократического направления, о деятельности в Трудовой фракции Государственной Думы, а также отношениях с политическими деятелями того времени. Среди знакомых В. В. Водовозова были Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Е. В. Тарле, священник Г. А. Гапон, А. В. Луначарский и А. Ф. Керенский. Особый интерес представляет критический портрет В. И. Ленина, с которым автор тесно общался в молодости. В качестве дополнения в книге представлен дневник 1919–1920 годов, описывающий драматический быт советского Петрограда: продовольственные карточки, дефицит дров, одежды и продуктов питания, обыски и репрессии. В послесловии прослеживается дальнейший жизненный путь Водовозова, закончившийся трагической смертью в эмиграции.
«Жажду бури…». Воспоминания, дневник. Том 1
Воспоминания революционера и публициста Василия Васильевича Водовозова (1864–1933), охватывающие период с 1880‐х и до конца 1917 года, публикуются впервые. Начиная с колоритных описаний тюремного и ссылочного быта, мемуарист повествует об истории своего участия в освободительном движении, сотрудничестве с газетами и журналами демократического направления, о деятельности в Трудовой фракции Государственной Думы, а также отношениях с политическими деятелями того времени. Среди знакомых В. В. Водовозова были Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Е. В. Тарле, священник Г. А. Гапон, А. В. Луначарский и А. Ф. Керенский. Особый интерес представляет критический портрет В. И. Ленина, с которым автор тесно общался в молодости. В качестве дополнения в книге представлен дневник 1919–1920 годов, описывающий драматический быт советского Петрограда: продовольственные карточки, дефицит дров, одежды и продуктов питания, обыски и репрессии. В послесловии прослеживается дальнейший жизненный путь Водовозова, закончившийся трагической смертью в эмиграции.
Наука и нравственность
«Педагогика в последнее время у нас начала сильно развиваться: человек, который сколько-нибудь занимается воспитанием, хоть бы в глуши Иркутской губернии, хоть бы в области самоедов, волею или неволею должен принять себе за образец немецкие школы, потому что об них он более всего узнает из наших педагогических журналов, из толков наших педагогов; новые проекты общеобразовательных училищ обсуждаются с чрезвычайною неутомимостью; в некоторых из женских заведений поднят вопрос, читать или нет Гоголя; даже где-то выражено было мнение об учреждении при духовных семинариях педагогических курсов…»
Классная дисциплина
«Как установить порядок в классе? Какие принять меры взыскания против лени, строптивости и различных шалостей учеников? Вот вопросы, над которыми всегда педагоги много ломали голову. Простейший для этого способ, какой употребляли в старину и какой, вероятно, до сих пор не совсем вывелся в некоторых местностях, есть собственноручная расправа преподавателя в виде мимолетных тычков и пинков, быстрого, отчасти даже шутливого нагибания головы за вихор к столу, дранья ушей, щелчков по лбу и т. п. Как ни достоин презрения преподаватель, дозволяющий себе подобные варварства с учениками, по нашему мнению, еще хуже поступал бы он, если бы допускал в школе сечение со всею его отвратительной обстановкой…»
Старчество
«„Мертвые никогда не могут быть слишком стары“, – сказал однажды в шутку Беранже, – и в этом, конечно, большое преимущество мертвых перед живыми, которые часто стареют до того, что, наконец, теряют совершенно всякий орган к впечатлениям вечно юной, вечно изменяющейся жизни. Старость многих поколений копится на потомках, и в этом отношении мертвые иногда в самом деле моложе…“
О воспитательном значении русской литературы
«Задачею нашей критики было до сих пор проверить и разъяснить тот нравственный и отчасти общественный идеал, который более или менее туманно, более или менее определенно высказывался в произведениях нашей литературы. Под литературой мы, конечно, здесь должны разуметь такие произведения, которые и по своему содержанию и по форме были наиболее доступны большинству и, следовательно, имели какое-нибудь влияние на общество…»
Всеобщее избирательное право на Западе
«В старое время в некоторых государствах всеми общественными делами страны заведовало народное собрание, на которое сходились все полноправные граждане государства; они выбирали должностных лиц, они назначали налоги и вырабатывали законы. Так было в древних Афинах, так было тысячу лет тому назад и у нас в Новгороде, Пскове и других древнерусских республиках . Но такое непосредственное пользование своими политическими правами совершенно не соответствует ни громадным размерам современных государств, ни другим условиям их жизни…»
Беседы и наглядное обучение
«Мы здесь назвали два предмета, из которых один (изустная беседа) как особый предмет совсем не входит в программы народных школ, а другой (наглядное обучение) по крайней мере пытаются ввести в народную школу, назначая для этого особый круг занятий. Мы думаем, что дело должно быть устроено совершенно наоборот. Впрочем, под наглядным обучением тоже разумеют известного рода беседы, соединенные только с показыванием картинок, окружающих предметов и проч. Мы же не желали бы называть предлагаемых нами бесед наглядным обучением, хотя наглядность и лежит в их основании…»