«Говорить о том, что Сальвини – великий артист, который в роли Отелло становится недосягаемым, это повторять, „что день есть день, а ночь есть ночь, а время – время, – значило бы потерять и день, и ночь, и время“…»
«Герцог Руджиеро устал на охоте. День выдался счастливый. Не успевал герцог убить одну серну, как прямо из-под ног его лошади вылетала другая. Герцог несся за ней, и едва успевал спустить меткую стрелу с тетивы, – как из кустов вылетала новая серна…»
«Неделя о Максе Линдере, и – неделя негодования. – Так, как Макса Линдера, встречали Толстого. О, господи! Мне вспоминается брошюрка, изданная на правах рукописи, которая лет 25 тому назад рассылалась по редакциям…»
«Великий визирь Мугабедзин созвал своих визирей и сказал: – Чем больше я смотрю на наше управление, – тем больше вижу нашу глупость. Все остолбенели. Но никто не посмел возражать…»
«Герой дня, бесспорно, г. Литвин. О нем говорит вся русская пресса. И благодаря нескромности газет, мы знаем имя этой „прелестной маски“. Его зовут…»
«– К Чайковскому позвали Бертенсона! – Да не может быть?! Г-н Бертенсон – хороший доктор. Но доктор! Бертенсон – последнее, что видит на этом свете выдающийся русский ученый, писатель, художник, музыкант, артист…»
«Я редко встречал человека с такой удивительной физиономией, как у Мунэ-Сюлли, и мне кажется, что этому много способствуют его глаза. Удивительные глаза, несмотря на то, что один немного больше другого, – мягкие, то задумчивые и подернутые точно пеленою, то вдруг взблескивающие, зажигающиеся пламенем, в особенности, когда он увлекается разговором…»
«Герцог Руджиеро устал на охоте. День выдался счастливый. Не успевал герцог убить одну серну, как прямо из-под ног его лошади вылетала другая. Герцог несся за ней, и едва успевал спустить меткую стрелу с тетивы, – как из кустов вылетала новая серна…»
«Беотиец Акселос, эллин родом и варвар душой, был по делам в Афинах. Осмотрел Акрополь. – Акрополь как Акрополь! Стоит высоко. Был в театре Диониса. – Театр хороший. Отделан белым мрамором…»
«Мудрец Туиг-Са-О был ученейшим из людей. Он знал все, что делается на земле, под землей, в водах, среди звезд. Спокойно и неторопливо он делал теперь те несколько шагов, которые отделяли его от могилы, вырытой в его саду, среди цветов…»