В объятиях принцессы. Джулиана Грей

казался совершенно неприступным.

      – Мне очень неловко, – тихо сказала Луиза.

      – Думаю, это самый необычный первый день работы в истории моих личных секретарей, – сообщил граф.

      – Прошу вас простить Куинси. Он услышал шум и забеспокоился.

      – Он создает такую суматоху всегда, когда тревожится?

      – Я уже почти успокоил его, когда вы открыли дверь, – сказала она. – Вы еще больше испугали его, когда ворвались, чтобы обрушить на меня молнии вашего гнева.

      Сомертон нахмурился:

      – Молнии гнева?

      – Да. Если бы вы не решили вмешаться, он бы сразу успокоился.

      Хмурое выражение исчезло с физиономии графа. Он вздохнул и пошел к двери.

      – Вы меня неправильно поняли, мистер Маркем. Я открыл дверь не поэтому.

      Луиза судорожно вздохнула. Его спина оказалась не менее впечатляющей, чем грудь, – широкой и мощной, а лопатки были размером с суповые тарелки. Ниже она решила не смотреть. Это неприлично – смотреть на другого мужчину, когда Петер… Боже правый! Подтянутые упругие ягодицы, прикрытые красным шелком.

      Она закрыла глаза.

      – А зачем?

      – Просто у меня произошла небольшая неприятность, и мне нужна ваша помощь.

      – Неприятность? – Она открыла глаза. Граф подошел к ней, правой рукой прижимая к левой белую салфетку. – Что случилось?

      – Я наливал себе виски. Стакан выскользнул из руки и разбился. Я порезался. Вот и все. Если вы окажете мне любезность и подержите салфетку, я забинтую руку.

      Луиза испуганно уставилась на салфетку. Сквозь нее уже начала просачиваться кровь.

      – Сэр!

      – Вы пока можете отпустить собаку.

      Луиза ослабила хватку, и Куинси спрыгнул на пол. Он подбежал к Сомертону, уселся возле его босой ноги на натертый деревянный пол и, задрав голову, уставился на нового знакомого.

      – Какого черта он делает? – поинтересовался Сомертон.

      – Кажется, вы ему понравились. – Луиза прижала пальцами марлевую салфетку и наклонила голову, чтобы спрятать улыбку. – Даже представить себе не могу почему.

      – Нахальный мальчишка!

      Луиза не могла сказать, кого граф имел в виду, ее или собаку, но не осмелилась спросить. Вместо этого она сфокусировала взгляд на белой повязке и не поднимала глаз, пока Сомертон бинтовал руку. От него сильно пахло виски. По непонятной причине запах не был неприятным.

      – Вы ловко накладываете бинт, – сказала она. – Со знанием дела.

      – Я прожил на этом свете сорок лет, мистер Маркем, и время от времени зарабатывал небольшие царапины. Если вы уберете указательный палец, я быстрее закончу.

      – Как вы уронили стакан?

      – Случайно.

      – Странно. От осколков не может быть такой раны.

      – Ну, вот и все. Могу я попросить вас завязать узел, мистер Маркем?

      – Конечно. – Луиза завязала аккуратный узелок. – Я только что делал то же самое для себя.

      – Насколько мне помнится,