Агапэ. Нулевая глава. Анна Элфорд

потерял дар речи; она подмигнула мне и ушла. Какое чудо, что я оказался здесь! Да, красота – истина. Дай мне Бог смирения и благодати!

      Звёздная ночь

      Года назад на спящего на осенней улице Адама сыпались с ветхих стен невесомые куски штукатурки. В тот солнечный английский день он проснулся от навязчивого кошмара где-то на влажном тротуаре улочки возле зловонной смердящей канавы. Возле Адама было полно подобных ему бедняг, иначе говоря, низших миазмов. Он с ворчанием пьянчуги собрался силами, встал на ноги, отряхнул с тряпок на себе прилипший мусор. От долгого пьянства у него наблюдалось нарушение координации движений. Сбалансировав на перегруженных от излишнего веса ногах, Адам обрадовался от того, что не упал на рядом спящего мальчишку-сироту.

      Зачастую Адам стал наблюдать за собой провалы в памяти, поэтому Адам записывал дела на день на своей руке. Обычно на его коже не было записей, но сегодня Адам по слогам прочёл «повидаться у храма с Хэмфри». Он не писал и не читал последние года, но обученный этому однажды, Адам никогда не смог бы забыть, как читается та или иная комбинация букв.

      Адам Нил шёл через оживленную площадь мимо готического храма, куда стекались все здешние улицы; шёл он, словно в тумане, слегка сгорбившись. Адам глядел на механические часы, с трудом узнавая положение стрелок. Он был трезв и стал по-иному воспринимать реальность; не так впечатляли его людские невзгоды. Адам горбился даже через полчаса, когда они с Игроком сидели на гранитной ограде и тянули руку за медяками, молча глядя на свои отражения в весенних лужах.

      Друг его, этот Игрок, неожиданно прервал тишину. Он заявил, что за долгие года Адам ни на каплю не изменился. Адам рассмеялся с хрипотцой, пререкался с другом, покричал и почти что устроил драку, и только потом на Адама снизошло осознание, что тело, прошедшее через столько трудностей, действительно выглядело юно; гораздо моложе, чем следовало бы.

      – А какой ныне год? – в полнейшей растерянности спросил Адам. – Я давно уж перестал вести счет.

      Хэмфри задумался.

      – 1831 год, пожалуй. Осень 1831 года, – выдал он.

      – Ты не можешь сказать точно?

      – Да погоди! – огрызнулся Игрок. – Я вспоминаю. Да! Точно 1831 год. Король Вильгельм IV ныне на троне.

      И тогда Адама застигло врасплох несуразное видение, неожиданно обретшее реальную форму – рядом с ним сидел старый хрыч, когда-то бывший зрелым мужчиной в 1818 год. Болтливый, вредный, тучный старик под именем Игрок, которого настиг паралич лицевого нерва 13 лет назад.

      Поры его кожи были забиты угольной пылью, повисшей в столичном воздухе; на лбу Игрока засели морщины, а его крестьянские руки лишились некоторых пальцев, в то время как Адам оставался все таким же молодым, как и 19 лет назад, и сказал тогда Адам:

      – Надо же! Мне… – атрофированный мозг пьяницы не мог осилить простейшую арифметику. Итак, из нынешнего 1831 года Адаму было необходимо вычесть 1791 год, год его рождения. – Мне уж 40 лет!

      – А мне выходит 35 исполнилось, – проходящая мимо мисс положила на ладонь