Сказания Земноморья. Урсула Ле Гуин

пороге.

      – Значит, Хок может, а ты нет? – спросила она.

      Он молча кивнул и пошел прочь через двор.

      – Слишком поздно, – сказала она, возвращаясь в кухню. – Ничего у меня не получится. Я потерпела неудачу. – Она чувствовала, как лицо ее вдруг покрылось морщинами – вокруг рта, вокруг глаз – и застыло. – Можно сколько угодно поливать камень, – сказала она, – да только расти он не будет.

      – Начинать нужно, непременно когда они молоды и нежны душой, – сказал Гед. – Как я, например.

      Но на этот раз она его шутке даже не улыбнулась.

      Вернувшись домой после целого дня работы, они увидели у ворот какого-то мужчину; он разговаривал с Искоркой.

      – Это тот парень из Ре Альби, верно? – спросил Гед, который по-прежнему прекрасно видел.

      – Пойдем, пойдем, Терру, – сказала Тенар, потому что девочка сразу же остановилась как вкопанная. – Какой еще парень? – Она была довольно близорука и щурилась, тщетно пытаясь разглядеть человека у ворот. – А, так ведь это, как его там, торговец овцами. Таунсенд! Чего это он сюда снова явился, стервятник паршивый?

      Она весь день была чрезвычайно сердитой, так что Гед и Терру благоразумно промолчали. Тенар первой обратилась к торговцу:

      – Ты что, насчет ягнят выясняешь, Таунсенд? Так ты на целый год опоздал; но у нас есть еще этого года, в овчарне.

      – Так мне и хозяин сказал, – ответил Таунсенд.

      – Да неужели? – удивилась Тенар.

      Тон у нее был такой, что у Искорки потемнело лицо.

      – Ну, в таком случае не стану вам с хозяином мешать, – сказала она и уже повернулась к ним спиной, когда Таунсенд окликнул ее:

      – Я ведь к тебе снова с поручением, Гоха.

      – Третий раз волшебный.

      – Та старая ведьма, ну, ты знаешь, тетушка Мох, очень больна. Она велела, раз уж я все равно иду в Срединную Долину, зайти к тебе и сказать, что она совсем плоха. «Скажи, – говорит, – госпоже Гохе, что я хотела бы повидать ее, прежде чем умру, если у нее такая возможность будет».

      «Стервятник, паршивый стервятник!» – думала Тенар, с ненавистью глядя на Таунсенда, который снова принес ей дурные вести.

      – Она так сильно больна?

      – Должно, помрет скоро. – И Таунсенд как-то странно подмигнул, что, вероятно, должно было означать сожаление. – Очень сильно всю зиму проболела, и все хуже ей, все хуже, вот она и велела передать тебе, что уж больно тебя видеть хочет, пока не померла.

      – Спасибо, что весточку передал, – мрачно поблагодарила его Тенар, отвернулась и пошла к дому. А Таунсенд отправился с Искоркой к овчарням.

      Пока готовили обед, Тенар сказала Геду и Терру:

      – Я должна пойти.

      – Конечно, – согласился Гед. – Пойдем все вместе, если хочешь.

      – Правда? – Впервые за весь день лицо ее прояснилось, грозовые тучи, скрывавшие чело, чуть приподнялись. – Ах! – вырвалось у нее. – Как это… было бы хорошо!.. Я не решалась спрашивать, боялась, что, может быть… Терру, а тебе не хочется вернуться назад, в тот маленький домик, где жил Огион? И может быть, остаться там навсегда?

      Терру