Портрет в черепаховой раме. Книга 1. Покинутая дама. Эдуард Филатьев

же княгиня привела себя в порядок после многодневной поездки и отправилась по указанному Панкратием адресу.

      Её сани прикатили на малолюдную улицу. Возница спрыгнул с облучка на мостовую, огляделся по сторонам и пошёл вдоль домов.

      Дверь одного из особняков неожиданно распахнулась, и на улицу вышел Василий Фомин. Возница обратился к нему:

      – Желаю здравствовать, господин любезный!

      – Желаю того же самого! – ответил Фомин.

      – Не знаете ли вы, в каком из этих домов проживает Лизавета Киргоф?

      – Госпожа Луиза Кирхгоф?

      – Она самая!

      – Знаю! Только что от неё.

      – Стало быть, она проживает здесь? – и возница указал на дом, из которого вышел его собеседник.

      – Здесь, здесь! Она как раз сейчас принимает.

      – Премного благодарствуем, господин любезный, звание и чин коего мне совершенно неведомы.

      – Не стоит благодарности! – ответил с улыбкой Фомин и зашагал своей дорогой.

      А возница вернулся к саням, сел на облучок, взял в руки вожжи и подкатил к дому, из которого вышел Фомин.

      – Приехали? – спросила Наталья Петровна.

      – Точно так! – ответил возница, спрыгнул с облучка, подошёл к крыльцу и дёрнул за дужку дверного звонка.

      Дверь открыла молодая девушка.

      – К госпоже Киргоф! – торжественно произнёс возница.

      – Прошу вас! – последовал ответ.

      – Сейчас приглашу! – сказал возница, подбежал к саням и сказал:

      – Пожалуйте, госпожа Наталья Петровна! Вас ждут.

      Голицына покинула сани, вошла в дом и сбросила шубу на руки встречавшей её девушки. Та повесила шубу и сказала:

      – Прошу пройти сюда!

      Княгиня вошла в комнату.

      Сквозь занавешенные окна дневной свет почти не проникал. Лишь несколько свечей тускло освещали множество самых разных часов на стенках, попугая в клетке и нахохлившуюся ворону на комоде.

      – Матушка Луиза сейчас придёт, – сказала девушка.

      – Поскорее бы! Долго ждать не могу!

      – Чтобы поспевать всегда и всюду, надо уметь отрешаться от прошлого. Люди сами приковали себя к сиюминутным мгновениям и превратились в рабов времени.

      – Что? – грозно спросила княгиня, не привыкшая к тому, чтобы кто-то её поучал.

      – Так говорит матушка Луиза, – скромно пояснила девушка.

      – Кто, кто? – недовольно переспросила Голицына.

      – Матушка Луиза!

      Попугай тотчас встрепенулся и хрипло прокричал:

      – Матушка! Матушка!

      Ворона тоже разинула клюв:

      – Карр!

      И сразу, как по команде, забили часы, закурлыкали куранты, заскрипела, заиграв, стоявшая в углу шарманка.

      В комнате появилась женщина лет шестидесяти, которая сказала:

      – Милости прошу к нашему шалашу!

      – Матушка! Матушка! – радостно закричал попугай.

      – Карр! – подхватила ворона.

      – Всё! Аллес! Руих! Тишина! – строго скомандовала старушка.

      Тотчас перестали