.

шевелюра блестела в лучах заходящего солнца, а кожа почему-то заметно потемнела, впитав в себя краски прошедшей бури.

      – Я не думал, что ты приведешь за собой столько друзей, Ариен, – в голосе тёмного эльфа спокойствие больше напоминало безразличие. – Сначала я хотел оставить тебе одну лошадь, но, видимо, придется оставить всех.

      – Где тебя носило?! – я захлебнулась от злости.

      Без слов Дугар положил мне руку на плечо и повел меня вперед по дороге, оставив молчаливого эльфа и наёмницу.

      – Я пытался уничтожить это, но это не в моих силах, – тихо произнес он. – Поэтому я отдам это тебе.

      – Что «это»? Чего ты хочешь?

      Вместо слов Аэдан вложил мне в ладонь амулет старика Заитра, слегка покорёженный и обуглившийся.

      – Но…

      Он перебил меня:

      – Раз я не могу это уничтожить, значит должен спрятать. У тебя это будет в сохранности. Ты всё время в движении. Тебя не найдут.

      – Ты о чем? – я совсем растерялась, мельком взглянув на оставшихся за спиной попутчиков с очень настороженными лицами. – Ты мне объяснишь хоть что-нибудь?

      Дугар остановился, встала и я. Он до сих пор не убрал руку с моего плеча.

      – Я должен уйти.

      – Куда?!

      – Грядёт кое-что страшное. Мне необходимо многое разузнать. Воздух над Берселией пропитался магией.

      Я посмотрела демону в глаза и вовсе потеряла остатки здравомыслия: в них отражался страх. Именно тот страх, какой я видела во взгляде пленённых воинов или заключенных перед казнью.

      – И ты оставишь меня?

      – Мне придётся.

      – Всё очень плохо?

      Эльф резко сдвинул брови:

      – Помнишь историю кочевников о «гнилом»? Я думаю, в ней было заложено больше правды, чем мне бы хотелось.

      – И что ты намерен делать?

      – Я встречу тебя на пути к столице, когда все прояснится. Не потеряй это и береги своих новых друзей.

* * *

      Демиан Амон до последнего сомневался, что люди воспримут его всерьез. Но, когда он взобрался на сколоченную второпях трибуну на главной площади городка Таккель, названного в честь знатной семьи, то ощутил себя в кругу верных подданных. Горожане внимали каждому его слову, кивали, что-то восторженно выкрикивали в паузах между фразами. В их глазах горела решимость и стремление, с которыми они были готовы бороться за восстановление порядка в Берселии.

      Демиан очень волновался перед выступлением. Он думал, что у него ничего не получится. Ему перестали нравиться публичные появления с детства, с тех самых пор, как мать заставляла его с братьями разыгрывать драматические сценки на званых вечерах перед толпой разодетых снобов. Но теперь, когда он снова предстал перед народом как Последний Император Амон, страх перед публикой в его душе начал увядать. Люди поддерживали его, а значит – верили в победу и светлое будущее. Демиан чувствовал себя нужным, а за его спиной стояли мудрый Лукардо и таинственная