Завоеватель. Конн Иггульден

не помнила, когда спала в последний раз. Вчера урвала пару часов… или это было позавчера? Мысли текли вяло, все суставы болели. Женщина понимала: нужно поспать, и чем скорее, тем лучше, не то толку от нее не будет. Порой она держалась на голом возбуждении. На организацию курултая ушли годы работы, и сейчас дел было невпроворот. Провизии заготовлено много, но чтобы накормить гостей, требовалась целая армия слуг. Зерно и сушеное мясо выдавалось каждому царевичу, главе каждой семьи, коих набралось больше четырехсот.

      Дорегене вытерла лоб ладонью и нежно глянула на Гуюка, который стоял у открытого окна. Городские стены стали выше, чем прежде, но царевич видел целое море юрт, тянущихся за горизонт.

      – Их так много, – пробормотал он про себя.

      Дорегене кивнула.

      – Почти все прибыли. Ждем только Чулгетая, ему ведь дольше всех добираться. И Бату наверняка вот-вот объявится. Сюда спешат еще десяток менее значимых личностей, сын мой. Я выслала гонцов, чтобы поторопили их.

      – Порой я не верил, что все получится, – проговорил Гуюк. – Напрасно я в тебе сомневался.

      Дорегене улыбнулась нежно и снисходительно.

      – Зато ты научился терпению. Для хана это ценное качество.

      У нее закружилась голова. Она вспомнила, что не ела целый день, и отправила слуг за снедью.

      – Главное – Байдур, – проговорил Гуюк. – Уверен, своим присутствием он и расположил к себе Бату. Скажешь теперь, что посулила моим любимым двоюродным братцам?

      Дорегене на миг задумалась и кивнула.

      – Когда станешь ханом, должен будешь знать все, – сказала она. – Я посулила Байдуру десять тысяч слитков серебра.

      Гуюк изумленно вытаращился на нее. Столько серебра добывают на всех известных им приисках, и, возможно, не за один год.

      – А мне ты что-нибудь оставила? – осведомился он.

      – Какая разница? – пожала плечами Дорегене. – Серебро на приисках не кончится. Какой резон держать слитки в тайниках под дворцом?

      – Но десять тысяч слитков… Я не знал, что на свете столько есть!

      – Когда Байдур станет приносить клятву, будь вежлив, – с усталой улыбкой проговорила Дорегене. – Он богаче тебя.

      – А как же Бату? Раз тайники опустеют, что он пожелает в обмен на свою драгоценную клятву?

      Регентша прочла усмешку в лице сына и нахмурилась.

      – С ним ты тоже станешь держаться достойно. По твоим глазам, сынок, он не должен прочесть ничего. Хан не показывает людишкам, что они ничего для него не значат.

      Гуюк не сводил с нее взгляд, и Дорегене вздохнула.

      – Мы обменивались письмами через ямщиков. Я сообщила, что Байдур обещал дать тебе клятву, и Бату не смог отказать. Представь, я ничего ему не должна. Я лишь сберегла его гордость.

      – Гордости у него предостаточно, только это неважно. С удовольствием унижу его перед всем народом.

      Разом потеряв терпение, Дорегене воздела глаза к потолку. Ну сколько раз ей нужно