Земные пришельцы. Книга первая. Александр Борисович Гайворонский

смотри-ка, еще работает!

      – Доказать?

      – Докажи!

      – Ты ехал к Жабе.

      – …

      – Ты ехал к Жабе и с нечистым делом.

      Бельский облегченно вздохнул, почувствовав, что попал в точку.

      Жаба – это их общий приятель из торгового, к которому и собирался отправиться сам Бельский. Он не любил употреблять это прозвище и никогда не предпочитал именам прозвища и клички, но сейчас ему хотелось этим подчеркнуть нечистоплотность дела, с которым Мореман ехал к Жабе. Догадка о нечистоплотности действительно была только догадкой.

      – Ты меня убил, братан… Только хочу тебя уверить, что никогда в своей жизни нечистоплотными делами, как ты изволил выразиться, я не занимался. Может быть, не совсем законными – другое дело… Это ведь не одно и то же?

      – Нет. Если это не дела, а делишки.

      – Дела, брат, дела. Крупные дела – крупные деньги.

      – Зачем они тебе, Моремаша?

      – Деньги-то? Лично мне они не нужны. Они нужны народу, честному народу. А у честного народа их нет. Я устанавливаю баланс денег между честными, у которых их не водиться, и нечестными, у которых их куры не клюют.

      – Ах, вот оно что! Робин Гуд, значит? Что ж ты мне, раньше, батенька, не признавался в своих святых деяниях? – с сарказмом протянул Бельский.

      – А потому что, все святые деяния должны обнародоваться только после смерти деятеля.

      – С чего ты взял?

      – А так повелось почему-то. Жил-жил человек, никто про него не знал, а потом – хлоп! и умер. Вот тут-то вдруг все и ахнули: а делов-то сколько человек этот незаметный, оказывается, наворочал! Он и «заслуженным» вдруг стал, посмертно, правда, он и «лауреат» разный, он и «величайший гений эпохи»… А человеком-то, оказывается, каким милейшим был! Святейшим! И что же мы, черти окаянные, не замечали его, не уберегли вовремя?! Такого человека обидели! И льем крокодиловы слезы еще долго потом после его смерти, и кушаем, вытирая сопельки, оставленные им харчи.

      – Тебя ждет тоже самое?

      – Да, – траурно заключил свои причитания Мореман.

      – Значит, своими харчами ты пока еще никого не потчуешь?

      – Нет, нет, нет! Только после смерти!

      – Начинаю понимать твою позицию. И все же, что ж за дело у тебя на сей раз? Я же вижу, ты заполнен им до макушки. Когда ты бываешь таким озорным, значит, копейка валит к тебе лавиной. Так ведь? А из чьего кармана?

      – Чего тебе надобно, старче? – усталым голосом спросил Мореман, явно насытившись этой темой.

      – Откуда слушок про Н.С.?

      – Чего?

      – О письме, что на почте вскрыли?

      – Что-то я не въеду никак? А почему ты у меня об этом спрашиваешь?

      – А кто Верке Цилиной об этом сообщил?

      – Так она у тебя работает?.. Ну такая… блондиночка… маленькая, с глазками – хлоп-хлоп… Верно? Во баба! – восторженно поднял большой палец Мореман. – Нет, ты не подумай, у меня с ней дел не было! Просто я её подружку знаю и случайно у неё дома Верку застал, вот там и рассказал.

      – Когда?

      – Вчера.

      – Во сколько? –