Подорожники. Дедские рассказы. Леонид Зац

мысль пришла к Сергею Александровичу. Он подумал, что психология пережитой ими тогда ситуации в разные времена была описана многими писателями. В самом деле, это так напоминает сюжет о том, как два случайных попутчика неожиданно даже для самих себя начинают делиться друг с другом самым сокровенным. Но то, что произошло тогда у них с Анечкой, было неизмеримо выше, ведь они же ни о чём не говорили.

      Но до чего доверительным, до чего созвучным было их молчание.

      Рабская психология

      Вы не замечали, какое тягостное чувство охватывает, когда сталкиваешься с проявлениями рабской психологии?

      Возможно, самое удручающее в ней это постоянная готовность её носителя к мимикрии, какой-то дьявольский симбиоз подчёркнуто демонстрируемой униженности, способной вызвать разве что брезгливое неприятие, с затаённой, бесконечно злобной, звериной агрессивностью.

      Как и всякому человеку, мне не раз приходилось сталкиваться с подобным, но вот сейчас я вспоминаю два случая, когда наблюдал проявления этой психологии, так сказать, в каноническом, чистом виде.

      Первый случай произошёл в начале 80-ых годов, когда мой сын учился в ЦМШ. ЦМШ – это Центральная музыкальная школа при Московской консерватории. Школа эта славилась не только своими выпускниками, но и совершенно замечательными педагогами, многие из которых были ведущими профессорами и преподавателями консерватории.

      Вполне естественно, что большинство детей, учившихся в ЦМШ, происходило из семей музыкантов, в том числе – достаточно известных. Но были и такие ученики, как, например, мой сын, в семьях которых музыкантов не было.

      Часть школьного вестибюля занимала раздевалка. В ней посменно работали две пожилые женщины – Агния Александровна, бывшая учительница, и Алиса Максимовна. Обе они были небольшого роста и в меру своего возраста располневшие.

      Агния Александровна как с детьми, так и со взрослыми держалась ровно, со сдержанной доброжелательностью. Алиса Максимовна была существенно проще, и во всём её поведении чувствовались явные перехлёсты. В то время в одном из старших классов школы училась её внучка, довольно способная девочка.

      Иногда Алиса Максимовна доверительно делилась со мной своими мечтами о будущем внучки. При этом она неизменно подчёркивала, что откровенничает со мной «как со своим», не музыкантом, потому что музыканты были для неё людьми высшей касты, баловнями судьбы. И именно среди них она хотела бы видеть свою внучку.

      Когда в вестибюле появлялся кто-нибудь из преподавателей, Алиса Максимовна с совершенно неожиданной резвостью устремлялась навстречу, расточая самые подобострастные улыбки и приветствия, от которых, как я понимаю, многих коробило.

      Однажды после работы я зашёл за сыном, в том году он учился во вторую смену. В раздевалке дежурила Алиса Максимовна, и, пока я ждал окончания уроков, мы с ней о чём-то разговорились. В это время в вестибюле появились двое из наиболее уважаемых педагогов школы, кстати говоря, обе очень