Высокие ставки. Дик Фрэнсис

кивнул.

      – Уже поставил. На тотализаторе.

      Чарли фыркнул.

      – Я предпочитаю букмекеров. Чтобы заранее знать, сколько я получу в случае выигрыша. – Если учесть, что его ремеслом были банковские инвестиции, это было вполне логично. – Только сейчас мне неохота спускаться вниз.

      – Могу поделиться с вами своей ставкой.

      – А сколько вы поставили? – осторожно спросил Чарли.

      – Десять фунтов.

      Он рассмеялся.

      – А ходят слухи, что вы мыслите исключительно в пределах трех нулей!

      – Это профессиональная шутка, – сказал я. – Ее неправильно понимают.

      – А что имеется в виду?

      – Я иногда пользуюсь прецизионным токарным станком. Он позволяет установить точность в пределах трех нулей – после запятой. Ноль-ноль-ноль-один. Одна десятитысячная дюйма. Это мой лимит. Большая точность мне недоступна.

      Чарли хмыкнул.

      – А на лошадей вы тысячами не ставите?

      – Бывало пару раз.

      На этот раз он явно расслышал сухость в моем голосе. Я небрежно встал и направился к стеклянной двери, ведущей на балкон.

      – Они уже выходят на старт, – сказал я.

      Чарли молча вышел на балкон вслед за мной, и мы стояли рядом и смотрели, как две звезды заезда, Крепитас и Уотербой, гарцуют мимо трибун, сдерживаемые своими жокеями.

      Чарли был чуть ниже меня, гораздо плотнее и лет на двадцать старше. Он носил превосходные костюмы так, словно привык к ним с детства, и никто, слыша его мягкий, густой голос, не догадался бы, что его отец был водителем грузовика. Чарли никогда не скрывал своего происхождения. Напротив, он гордился им, и гордился по праву. В согласии со старой образовательной системой его послали в Итонский колледж, как мальчика из местного округа, на деньги муниципального совета, и Чарли сумел наряду с образованием приобрести там также правильное произношение и светские манеры. Его золотая голова несла его по жизни, как волна несет умелого пловца, и то, что он родился под самыми стенами знаменитого учебного заведения, вряд ли было такой уж случайностью.

      Другие его гости тоже вышли на балкон, и Чарли переключился на них. Я их плохо знал – в основном в лицо, и кое о ком что-то слышал. Для случайной встречи вполне достаточно, для более близкого знакомства маловато.

      Дама в зеленой шляпке коснулась моей руки зеленой перчаткой.

      – Уотербой выглядит чудесно, не правда ли?

      – Чудесно, – согласился я.

      Она широко улыбнулась мне, близоруко щурясь из-за толстых очков.

      – Вы не могли бы сказать, сколько предлагают сейчас за них букмекеры?

      – Пожалуйста.

      Я поднял бинокль и навел его на таблички букмекеров, сидящих перед трибунами чуть справа от нас.

      – Насколько я вижу, Уотербой – один к одному, Крепитас – пять к четырем.

      – Вы так любезны! – тепло ответила дама в зеленом.

      Я перевел бинокль чуть дальше и нашел Дженсера Мэйза. Он стоял в середине ряда букмекеров, толпившихся вдоль перил, отделяющих трибуны для участников от общих