Сфера. Дэйв Эггерс

полегче, – сказал отец, расслышав колючки в ее тоне. – У него теперь свой бизнес. И он не хвастается, но явно процветает.

      Пора сменить тему.

      – У меня пока средний рейтинг – 97, – сказала Мэй. – Сказали, что для нуба это рекорд.

      На лицах родителей нарисовалась растерянность. Отец медленно моргнул. Они не понимают, о чем это она.

      – Что-что, лапуль? – спросил отец.

      Мэй не стала продолжать. Еще слыша, как слова вылетают изо рта, она сообразила, что эту реплику придется разъяснять слишком долго.

      – Как дела со страховой? – спросила она и мигом пожалела. Вот зачем она задает такие вопросы? Ответ сожрет всю ночь.

      – Не очень, – сказала мать. – Не знаю. У нас не та страховка. Они не хотят страховать папу, вот просто не хотят, и очень стараются нас выжить. А как нам уйти? Нам же некуда деваться.

      Отец сел прямее.

      – Расскажи ей про рецепт.

      – А, да. Папа два года колол копаксон, от болей. Ему надо. Без него…

      – Боль… скверная, – сказал он.

      – В общем, страховщики говорят, что копаксон ему не нужен. Его нету в их списке одобренных лекарств. Хотя папа колол его два года!

      – Непонятно, зачем такая жестокость, – сказал отец.

      – И альтернатив не предлагают. Вообще никаких болеутолителей!

      Мэй не знала, что сказать.

      – Какой ужас. Поискать в Сети заменители? Может, врачи найдут другой препарат, за который страховая заплатит? Может, есть дженерики…

      Это длилось час, и под конец Мэй обессилела. Рассеянный склероз, ее беспомощность, неумение замедлить болезнь, неспособность вернуть отцу прежнюю жизнь – все это терзало, но страховая – другое дело, необязательное преступление, сверх всякой меры. Неужели страховщики не понимают, что их крючкотворство, их отлупы, все эти огорчения лишь ухудшают здоровье отца и угрожают здоровью матери? Что по меньшей мере неэффективно. Столько времени тратится на отказы в выплатах, на споры, отклонения запросов, препоны – явно ведь дешевле попросту предоставить родителям надлежащий уход.

      – Все, хватит об этом, – сказала мать. – Мы тебе сюрприз привезли. Где же это он? У тебя, Винни?

      Все расселись на высокой кровати с потертым лоскутным покрывалом, и отец преподнес Мэй сверточек. Размеры и форма намекали на ожерелье, но Мэй понимала, что такого не может быть. Она развернула обертку, открыла бархатную коробочку и рассмеялась. Авторучка – изысканная, серебряная, на удивление тяжелая, требует осторожности, чернил и нужна в основном для виду.

      – Не переживай, мы ее не покупали, – сказал отец.

      – Винни! – вскричала мать.

      – Я серьезно, – сказал он. – Мне в том году приятель подарил. Расстроился, что я не могу работать. Уж не знаю, что он себе думал, – как мне писать ручкой, если я еле печатаю? Но мозгов у мужика всегда было с гулькин нос.

      – Мы подумали, на рабочем столе хорошо будет смотреться, – сказала мать.

      – Мы лучшие родители на свете, правда ведь? – прибавил отец.

      Мать