Сказки неизвестных народов. Тамара Зарицкая

отвечает, стоит лишь той словечко про себя прошептать, и никаких таких выражений подчинения и покорности ему не нужно, свободный же народ.

      И вот кричит наша рыбка изо всех сил, хоть и про себя: э-эй! Даго-он!

      И он ей сразу в ответ таким басом внушительным: слышу, милая! Что там у тебя случилось?

      И она, захлебываясь: все, короче, не могу я больше с людьми, забирай у меня силу волшебную! А он: не вопрос, милая, в любой момент. Она: а помнишь, ты говорил, у меня тогда еще одно желание для себя будет? Он: да, проси чего пожелаешь – и даже не одно, а целых два! На всякий случай, а то мало ли, знаю я вас.

      И рыбка, недолго думая: хочу стать принцессой! Да-гон так осторожно: правда принцессой? Принцесса же человек, а не рыба. Рыбка ему: нет-нет, ты не понял, не человеческой принцессой, а рыбьей, пускай я снаружи буду как принцесса, ну, там, такая вся из себя прекрасная, милая и нежная, а внутри по-прежнему собой – только лучше!

      Дагон такой: ф-фух, кажется, понял. Только знаешь что, дорогая: ты не забыла, что силы-то волшебной у тебя больше не будет? А рыбка ему на это: да ну и черт с ней, справлюсь! Давай!

      Сказано-сделано: зажмурила глазки, и в ту же секунду случилось с ней волшебное превращение.

      И вот открывает она потихоньку один глазик, потом другой и видит: мать честная! Чешуя у нее по-прежнему золотистая, но такая вся нежная, с муаровым отливом, тело стройненькое, точеное, плавники длинные и шелковистые, на полметра за ней развеваются, не двигается, а прямо плывет… ну то есть, она и раньше плавать умела, но все как-то не так. А теперь одно слово – красавица! Так ей радостно стало на душе – думает: вот оно, счастье-то, о котором столько слышала, а сама в жизни не видела! И захотелось ей повыше подняться, в более высокие, значит, слои моря-океана, где и света побольше, и корма, и общество, на других посмотреть и себя показать.

      Всплыла потихоньку – и давай на свету красоваться, плавничками яркими шевелить, все смотрит, кто ее первый увидит, не принц ли прекрасный. Но тут краем глаза замечает: справа поодаль тень косая да серая маячит. Оглянулась: батюшки, да вот еще одна слева, и как будто бы снизу третья заходит!

      Страшно ей стало. Как завопит: Даго-он! Что-о же это! А он ей: это, милая, акулы. Она: да откуда ж они взялись на мою голову! А Дагон ей на это с легкой грустью: а они, милая, всегда были, они тоже тут живут, как и ты.

      И тут только дошло до бедной рыбки, что раньше волшебная сила защищала ее от хищных тварей, а теперь нет ее – и разорвут рыбку в клочки в один миг. И кричит она: Дагон, посто-ой! У меня ж еще одно желание есть! Давай быстро превращай меня в кита, кит же больше акулы!

      Тут даже Дагон не выдержал. Дура, говорит, мы же рыбы! А кит – животное, мле-ко-пи-тающее, ты, что, не знала? Его предки миллион лет назад к нам в океан с суши сползли на четырех лапах, потом только лапы в плавники превратились. Так что не могу ни в кита, ни в дельфина, по другому ведомству проходят.

      Стыдно стало рыбке: сказки-то она с охотой слушала, а в науке была не сильна. Но