Вообрази меня. Тахира Мафи

поднимает взгляд, кивает кому-то позади меня. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить Париса, мистера Андерсона. Он ждет с моим чемоданом. В глазах нет ни намека на доброту. Ни капли сердечности. Он отворачивается от меня, смотрит на маму.

      – Макс уже устроился? – вместо приветствия слышу я.

      – Да, он давно был готов. – Мама рассеянно бросает взгляд на часы. – Но ты же знаешь Макса, – продолжает она с легкой улыбкой. – У него все должно быть идеально.

      – Только когда дело касается твоих желаний, – замечает мистер Андерсон. – Не встречал еще взрослого мужчину, столь очарованного собственной женой.

      Улыбка мамы становится шире. Она хочет что-то сказать, я перебиваю.

      – Ты про папу? – взволнованно спрашиваю я. – Там будет папа?

      Мама разворачивается ко мне, удивленная, будто забыла, что я стою рядом. А потом снова обращается к мистеру Андерсону:

      – Да, кстати, а как дела у Лейлы?

      – Прекрасно, – произносит он, однако выглядит раздраженным.

      – Мам? – Снова угрожающе подступают слезы. – Я буду там с папой?

      Мама меня, кажется, совсем не слушает. Она ведет разговор с мистером Андерсоном.

      – По прибытии Макс все подробно разъяснит, он ответит на большинство вопросов. А если не ответит, то, скорее всего, у тебя нет допуска.

      Мистер Андерсон выглядит раздосадованным, однако молчит. Мама тоже молчит.

      Это выше моих сил.

      Слезы градом текут по лицу, тело сотрясается от рыданий, дыхание сбивается.

      – Мама? – шепчу я. – Мама, пожалуйста, ска-скажи мне…

      Мама сжимает мне плечо холодной твердой рукой, и я вдруг застываю. Притихнув. Она на меня не смотрит. И не посмотрит напоследок.

      – Этот вопрос ты тоже уладишь, – произносит она. – Уладишь, Парис?

      И тут мистер Андерсон опускает на меня взгляд. Его глаза пронзительно голубые. Пронзительно холодные.

      – Конечно.

      Я резко вспыхиваю. Гнев такой яркий, что он мгновенно вытесняет страх.

      Я ненавижу этого человека.

      Ненавижу так сильно, что, когда смотрю на него, во мне что-то происходит… и внезапный всплеск эмоций придает мне храбрости.

      Я поворачиваюсь к маме.

      – Почему Эммелина остается? – задаю я вопрос, сердито вытирая влажную щеку. – Если мне нужно ехать, почему мы не можем хотя бы поехать вме…

      Я запинаюсь, когда замечаю ее.

      Моя сестра, Эммелина, смотрит на меня из-за прикрытой двери. Она не должна быть здесь. Так мама сказала.

      Эммелина должна быть на плавании, у нее урок.

      Но она здесь, с ее влажных волос капает на пол, и она смотрит на меня в упор огромными как блюдца глазами. Она пытается что-то сказать, только я не могу уследить за движениями ее губ – слишком быстро. А потом, словно из ниоткуда, вдоль позвоночника пробегает электрический разряд, и я слышу ее голос, звенящий, странный…

      Они врут.

      ВРУТ.

      УБЕЙ ВСЕХ

      Я