Киберро. Город проклятой мечты. Александр Эдуардович Гуйтер

крыса взяла две последние головы и принялась складывать выигрыш в мешок, а Карл подошёл к Чаки и, погладив его по голове, сказал:

      – Я знаю, что ты спал, ведь я сам нашёл тебя и принёс сюда. Ты что-то шептал во сне.

      – Да, – признался мальчик, – я разговаривал с ней.

      – С кем?

      – Скажи ему, – тихо прошептал василёк.

      – Я не знаю, как её зовут, – сказал Чаки, – я даже не видел её во сне. Мы словно лежали рядом на траве, мягкой, знаешь, такой мягкой и зелёной. Всё вокруг нас было залито сияющим солнечным светом, а мы лежали и разговаривали.

      – О чём? – спросил Карл.

      – О Киберро. О городе.

      – Ничего себе! – присвистнула Мила. – И что же она тебе сказала?

      – Он управляет ими.

      – Кем?

      – Теми, кто в нём живёт.

      Мила замахала лапками и, смеясь, повалилась на спину.

      – Ой, не смешите меня! – повизгивала она. – Как город может управлять кем-то? Это всё равно, что сказать, что нами управляет эта свалка, а грибниками правят грибы! Ой, уморил! Ой, уморил! Да, странные тебе сны снятся, Чаки!

      Карл, заметив, как обиженно поджал губы Чаки, крикнул:

      – Цыц! Мила, тебе что, самой никогда не снились странные сны?

      Крыса резко замолчала, села и испуганно посмотрела на старика.

      – А ты откуда знаешь?

      – Просто спросил.

      – Так, так, так, так, так, – почёсывая голову, протараторила Мила, – я никому об этом не рассказывала, ты мысли читать не умеешь. Точно не умеешь? – с подозрением посмотрев на старика, спросила она.

      – Нет, иначе я бы знал не только это, – улыбнулся Карл.

      – Значит, ты и в самом деле догадался, – решила Мила.

      – Да что тебе снилось-то? – не выдержав, выкрикнул Чаки.

      Крыса исподлобья глянула на мальчика и спросила:

      – Смеяться не будете?

      Карл и Чаки отрицательно мотнули головами и Мила начала рассказывать:

      – Мне этот сон снился очень много раз. Каждый раз один и тот же. Я проверяю запасы, ложусь спать и снится мне, что я стою на берегу ручья.

      – Нашего? Грязноструйки? – спросил Чаки.

      – Не перебивай, – недовольно сказала Мила, а Карл легонько шлёпнул мальчика по лохматому затылку. – Нет, не нашего. Он чистый, прозрачный, солнце играет в воде, а на дне видно каждый камешек, каждую маленькую букашку. Камушки красивые, разноцветные, вода холодная. Странно, почему я её никогда не пробовала? Я перехожу через ручей босыми лапами и попадаю в лес, а там светит солнце, поют птицы, трава зелёная и мне так хорошо. Я сажусь к тёплому стволу, закрываю глаза, между пальцами бегают какие-то букашки. Птицы поют, солнышко светит и мне так хорошо! А потом я просыпаюсь в своей норе, тёмной и грязной и сердце щемит от тоски. Самое плохое в этом сне то, что он кончается…

      Миле на кончик носа села маленькая чёрная бабочка, но она, казалось, даже не замечала этого и тупо смотрела перед собой.

      – И об этом ты стеснялась рассказывать? – спросил Карл.

      – А? Что? – словно очнувшись, встрепенулась крыса, спугнув бабочку, которая, взмахнув угольно-чёрными крылышками, печально