Узник концлагеря Дахау. Александр Бабин

Значит, так надо, не нам решать Сталин мужик с головой, наверно, заранее предусмотрел, как оно будет, если война, – говорил спокойным голосом, как будто негативные слова в отношении советской власти его не задевают. – Военком сказал, пока тяжело Красной армии приходится на фронтах, немец исподтишка напал, дружбу с ним водили, а он, видишь ли, что учудил, города бомбит. Я тут представил, а если бы фашист в нашу деревню пожаловал. А? То-то же! По дворам ходил хозяином, а оно всякое может быть, напьются самогона и на баб наших полезут петухами. И что ты сделаешь, с вилами в атаку пойдешь?! Не мы одни воюем, вся страна сейчас на ногах. Ты что думаешь, мне легко ходить по дворам. В плуг меня запряги вместо коня, поле бы спахал, лишь бы вот так, – кивнув на Ивана. – Послезавтра сына провожаю на фронт, супруга белугой воет, вон оно как, а ты власть хаешь.

      – Ладно, Василий, не сердись, сгоряча я. Мне вот бронь дали. Поеду к военкому, буду уговаривать ее снять. Я же охотник, стреляю лучше, чем снайпер, а на войне такие навыки не маловажны, – сказал он, пропуская вперед жену, она прошла и села на лавку. – Тут вот какое дело, не хотел говорить, проверить не мешало бы. В сорочьем лесу ты же знаешь, оно болотистое, в середине есть холм, свежая землянка выкопана с лежанками. Людей не встретил, но видно строили ее не охотники. Я же всех охотников в округе знаю, да и их-то раз-два и обчелся.

      – Ребятишки пади играют, сколько вон по буграм землянок у них понарыто. В детстве сам не одну копал. Мальцы озорничают, больше некому. Или ты думаешь – цыгане, а загона для лошадей поблизости не видел?

      – Нет, не видел, может, еще построят. Землянка дней пять назад выкопана, земля свежая.

      – Цыгане, больше некому, вот сукины дети, щас глаз да глаз нужен, конюхов предупрежу, чтоб не спали.

      В разговор вмешалась Анна Андриановна:

      – Лошади – это одно, и скотину со двора уведут, не побрезгуют, надо срочно уполномоченному сообщить.

      Председатель покачал головой:

      – Оно и верно, это его обязанность за порядком следить, но ему сейчас не до цыган, идут первые дни войны. Мало ли что у людей на уме, с гражданской войны осталась контра недобитая, начнет народ баламутить. Не дай бог, красного петуха пустят на колхозные поля. Иван, завтра тебя провожать, а у самого ноги не идут домой, не могу смотреть, как жена убивается, – и вышел из избы.

      – Сынок, ты бы поспал перед дорогой, ляг, отдохни, – мягко сказала Анна Андриановна, мешая деревянной палкой в миске тесто.

      Иван посмотрел на часы-ходики, висевшие на стене около божницы. Стрелки показывали полдвенадцатого:

      – В дороге высплюсь. Председатель сказал, что из зауральцев состав формируется. На поезде первый раз в жизни поеду, в книгах пишут под стук колес хорошо спится. Высплюсь, – и тоже сел на лавку, прижимая к себе Татьяну.

      – Иван, и вправду приляг часок-другой поспи, – сказал с теплотой в голосе Семен Иванович.

      – Пойдем, – повторила Татьяна, встала и пошла в горницу. Иван, повинуясь, пошел за ней…

      Лежа в постели, Татьяна решилась сказать важную