Чужбина не встречает коврижками. Владимир Александрович Зангиев

за проклятой дверью доносился приближающийся топот спешащего на помощь ко мне персонала. Последующая же картина живого дорожного быта, конечно, была оригинально-потрясающей: я восседал на унитазе с застенчиво-глупым выражением на физиономии, а в открытом дверном проёме понимающе улыбались сочувствующие лица.

      Незавидная роль – испытать себя дикарём среди цивилизованного общества.

      Весь самолет тут же узнал о моём происшествии, на меня с интересом оглядывались, снисходительно сочувствовали. Теперь, во избежание дальнейших курьёзов, я старался как можно реже покидать своё кресло. Хоть и испытывал чувство жажды, но от напитков категорически отказался. Решил, лучше уж буду углублять познания в языковом аспекте. Ударился в испанский. Словарь постоянно шуршал перелистываемыми в руках страницами. Как прилежный ученик, я бубнил себе под нос слова чужого языка.

      С трудом пришлось добывать интересующие меня сведения о чилийском быте. Диего советовал по прибытии на место обратиться за помощью в российское посольство. Но я-то наверняка знал, что там, таких как я, отнюдь никто и не ждёт. Поэтому нужно было избрать другой вариант. И этим спасительным вариантом за границей могла быть русская церковь. Чилиец нарисовал подробную схему, где такая церковь расположена в Сантьяго и как до неё добраться. Итак, через семнадцать часов полёта я оказался в чилийской столице.

      Вот таков был начальный этап моей чилийской эпопеи, и в продолжение всего этого времени я испытывал ощущения парашютиста, впервые прыгнувшего затяжным прыжком.

      Глава 2

      С горем пополам покончив со всеми таможенными формальностями в чилийском аэропорту, я с облегчением вышел наружу. И сразу же столкнулся с другой проблемой. Дело в том, что всё происходило в декабре месяце и в России вовсю царила зима, а в тот день, когда я улетал, температура воздуха в Москве была 15 градусов ниже нуля. Здесь же, в Сантьяго, было лето в самом разгаре, зверствовало обжигающее латиноамериканское солнце, и температура превышала 30 градусов выше нуля. Окружающие, естественно, обращали на меня внимание; своим нелепым видом я вызывал их живейший интерес: в тёплом зимнем пальто и меховой шапке среди пальм и другой тропической растительности я выглядел форменным идиотом. Внутри аэропорта работали кондиционеры, да и озабоченный таможенными делами, я не испытывал влияния жары. Но вне здания было совсем другое дело.

      Пришлось прямо на улице заняться сменой гардероба. Оставшись в шерстяных брюках и тёплой рубашке с закатанными рукавами, я облегчённо взглянул на окружающий мир. О, боже! Опять не то. Вокруг все были жгучие брюнеты, загорелые до интенсивного шоколадного оттенка, одеты в шорты и лёгкие майки. Я же своим бледным видом никак не вписывался в окружающий ландшафт и составлял собой разительную дисгармонию. Но несмотря ни на что, необходимо было внедряться в существующую реальность. Первое, что я должен был сейчас предпринять – это обменять мои доллары на местные песо. Ощущая себя этакой