Тьма и пламя. На бескрайней земле. Степан Кайманов

все еще стучало как бешеное; руки подрагивали от напряжения. Мэйт прислонился к стене. Тело охватывал такой жар, что каменная стена показалось ледяной. Еще немного постояв, Габриэль двинулся вниз, по винтовой лестнице, прижимаясь к стене, чтобы не упасть…

      Габриэлю почудилось, что ступеней было не двадцать, а двести. Когда последняя из них осталась за спиной, он едва не воскликнул от радости.

      Узкий и темный коридор вел в комнаты прислуги. То, что нужно. Габриэль прислушался. В этот момент слева распахнулась дверь, и из комнаты вышла молодая служанка. Мэйт даже не стал ругаться и сетовать на богов, ибо для первого не было сил, а для второго не хватало наглости. Не могло же ему везти все время? Боги и так сегодня милостивы к нему.

      Кажется, ее звали Лени. Впрочем, неважно. Главное, что сейчас она не кричала, хотя и была испугана. Служанка замерла, хлопая большими зелеными глазами.

      – Прошу, помоги мне, – пошатываясь, попросил Габриэль. – Я не причиню тебе вреда. Мне нужно переодеться и… – Мэйт почесал небритый подбородок. – И побриться. Клянусь богами, позже я тебя отблагодарю за твое милосердие. И никогда не забуду твоей помощи.

      Она кивнула и подошла к отчаявшемуся мэйту.

      – Можете опереться на меня, – предложила она.

      На вид щуплой служанке было лет двадцать пять, но ее голос оказался на удивление детским.

      – Тебя ведь Лени зовут? – спросил Габриэль.

      – Да, мой мэйт, – ответила она, забрасывая его руку себе на плечи.

      О гордости думать было поздно и глупо, и Габриэль с радостью принял помощь.

      – Тут кто-нибудь еще есть? – спросил он.

      – Нет.

      – Замечательно. Веди меня в свою комнату.

      Уже через пару мьюн Лени усадила Габриэля на стул перед зеркалом и осмотрительно закрыла дверь.

      Отражение было не из приятных. Из зеркала на мэйта смотрел чужой человек. Измотанный и злой, похожий на раба, на узника, на гребца с пиратского судна. Бледные влажные щеки точно царапала дикая кошка; глаза потускнели и покраснели, густые, до плеч, черные волосы, доставшиеся в наследство от матери, слиплись от пота и торчали в разные стороны. И как только его признала служанка, подивился Габриэль.

      – Брить умеешь? – спросил он, отыскивая взглядом кусок сабера и нож.

      – Да, мой мэйт, – кивнула служанка. – Но…

      – Я вижу сабер и нож. Этого достаточно. Я мог бы… – он поднял дрожащую руку, – да… Сама видишь.

      – Я все сделаю. Не беспокойтесь.

      – Спасибо. Послушай, я понимаю, что уже доставил тебе много хлопот. Но нет ли у тебя чего-нибудь пожевать?

      Лени смущенно улыбнулась, покосилась на плетеную корзину в углу у двери. И вправду как ребенок… Габриэль тоже невольно улыбнулся. Но глаза у нее… Печальные, глубокие, умные, совсем не подходящие к этой милой мордашке, к этому звонкому голосу.

      – Я думаю, у меня есть то, что вам нужно.

      Она опустила кусок сабера в чашу с водой, после чего вытащила