Врата времени. Михаил Шторм

осмотреться, – сказал Быков, пожимая протянутую руку, твердую, как кремень.

      Они говорили по-английски. Собеседник Быкова, Кен Саймонс, изъяснялся с несколько гнусавым американским акцентом, затрудняющим восприятие.

      – Это правильно, – сказал Саймонс. – Я тоже люблю основательно подготовиться, чтобы понимать, что к чему.

      – В этом мы похожи, – произнес Быков из вежливости. Нужно же было что-то сказать.

      Мимо проплыло суденышко, которое, преодолевая течение, двинулось от пристани с лифтами к водопаду. Люди на палубе были одеты в дождевики, такие же, как на Саймонсе, только красные, а не желтые. Яркий цвет, несомненно, был избран для того, чтобы свалившегося в воду человека было легче найти. Без дождевика соваться к водопаду было бы безрассудством. Там все было затянуто влажной мглой, в которой проступали и исчезали призрачные радуги.

      – В путь? – спросил Саймонс.

      – Поплыли, – согласился Быков.

      – Тебе следует пристегнуться, Дима. Там качает.

      – Я не в первый раз плаваю, Кен. Справлюсь.

      Саймонс изобразил одну из тех вежливых улыбок, на которые мастера американцы, скрывающие недовольство.

      – Руки у тебя будут заняты камерой… Я правильно понимаю, Дима? Это значит, что ты не сможешь держаться. Если ты свалишься за борт, у меня будут неприятности. Я не хочу никаких неприятностей. Поэтому или ты пристегнешься, или поищешь себе другую лодку. Без обид.

      Быков посмотрел в глаза Саймонсу и понял, что не родился еще на земле человек, который в состоянии переспорить этого парня в морской фуражке.

      – Где трос? – спросил он.

      Саймонс протянул ему карабин:

      – Благодарю за понимание, Дима. Надеваешь пояс и защелкиваешь эту металлическую штуку. Все просто.

      – Но сам ты не пристегнул! – ревниво заметил Быков.

      – Мне не положено по инструкции, – пояснил Саймонс. – Если кто-то упадет в воду, я должен прыгнуть и спасти его.

      С этими словами он показал, что носит под дождевиком надувной жилет. Возразить против этого было нечего. Быков кивнул, давая понять, что можно отправляться в путь. Дождевик на нем неприятно шуршал, рукава были длинноваты, так что пришлось их подкатить.

      Саймонс завел двигатель. Катер, преодолевая мощное встречное течение, направился к тому месту, где гигантский поток шириной в километр низвергался с высоты двадцатиэтажного дома. Чем ближе они подплывали, тем громче становился грохот и тем чаще вспоминал Быков слова Чарлза Диккенса. Действительно, в происходящем чудилось что-то настолько величественное, что невозможно было не думать о божественном происхождении водопада. Легко было понять первобытных людей, одушевлявших явления природы, неподвластные их воле. Увидь древние греки Ниагарский водопад, они бы еще одного замечательного бога придумали, возможно состоящего в родстве с Посейдоном, но все же оригинального и самобытного.

      На полпути от пристани до Ниагарской