Слуга Божий. Яцек Пекара

фамилии. Небрежность, достойная осуждения. Но – просто человеческая ошибка. Однако, руководствуясь не слишком распространенным именем «Захария», мы размотали клубочек.

      – Ну коли так… – пожал он плечами. – Когда хочешь отправиться?

      – Завтра.

      – Хорошо, Мордимер. Но – вот что. – Поммель глянул на меня обеспокоенно. – Я слышал о Гриффо Фрагенштайне – и рассказывают о нем мало хорошего.

      – Звучит как благородная фамилия.

      – Потому что так и есть. Гриффо – бастард графа Фрагенштайна. Странное дело: граф признал его и дал свою фамилию, но император дворянского титула за бастардом не утвердил. Поэтому Гриффо занимается торговлей и руководит городским советом в Регенвальде. Если он и вправду ненавидит Клингбайлей, то будет очень недоволен, что кто-то лезет в его дела.

      – Не осмелится… – сказал я.

      – Ненависть превращает людей в идиотов, – вздохнул Поммель. – Если он умен – будет тебе помогать. По крайней мере, для виду. Если глуп – попытается запугать, уговорить или убить.

      Я рассмеялся.

      – Когда в городе гибнет инквизитор – черные плащи пускаются в пляс, – процитировал я известную пословицу о нашей профессиональной солидарности.

      – Ненависть превращает людей в идиотов, Мордимер, – повторил он. – Никогда не позволяй себе думать, что твои враги будут поступать так же логично, как ты сам. Разве бешеная крыса не нападет на вооруженного вилами человека?

      – Буду осторожен. Спасибо, Хайнрих, – сказал я, поднимаясь с кресла.

      Не было нужды даже обсуждать, какой процент перепадет Поммелю от моего гонорара. Я знал, что он возьмет столько, сколько захочет. Но также я знал, что глава позаботится о том, дабы я не чувствовал себя обиженным.

      – Завтра выпишу тебе документы. – Он встал, обогнул стол и подошел ко мне. Положил ладонь на плечо. – Знаю, кто расправился с оборотнями, знаю также, что Вагнер почти не трезвел те две недели и было от него мало проку.

      – Но…

      – Заткнись, Мордимер, – приказал он ласково. – Также знаю о девушке…

      В Академии Инквизиториума нас учили многому. Кроме прочего – искусству обманной беседы. Поммель наверняка догадывался, что за две недели мы воспользуемся услугами девочек, а девочки и любовь Вагнера к хмельному и приключениям – это всегда влекло за собой проблемы. Я дал бы руку на отсечение, что Поммель стрелял наугад, надеясь узнать истину по реакции вашего нижайшего слуги. А у меня даже мускул не дрогнул. Наш глава ждал некоторое время, потом усмехнулся.

      – Далеко пойдешь, мальчик, – сказал ласково. – Ну, ступай.

      Окликнул меня, когда я был у самых дверей:

      – Ах, Мордимер, еще одно. Слова: как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то стократ сделали Мне – кажутся ли тебе достойными нашей вечерней медитации?

      Я повернулся.

      – Конечно, – кивнул, обещая себе, что впредь даже мысленно не стану произносить формулировку «дам руку на отсечение».

      А чуть позже подумал, стрелял ли Поммель и в этот раз наугад или же от кого-то получил рапорт о наших похождениях.