Слуга Божий. Яцек Пекара

страдания от рук банды преступников, выдававших себя за оборотней…

      Он коротко хохотнул, будто само слово «оборотни» его позабавило. А помнится, когда мы приехали, щеголял-то с бутылкой святой воды в кармане.

      – Уж сколько слез мы пролили, сколько молитв вознесли к алтарям небесным, сколько недель жили в страхе перед разбойниками! Но страх, терзавший наши сердца, расточился благодаря вам, дражайшие мастера Инквизиториума.

      – Еще раз повторит «дражайшие мастера» – удвою им счет, – выдохнул Вагнер мне в ухо.

      – Оттого – верьте, что сохраним ваши деяния в своей благодарной памяти. Матери в Кобритце уже не будут бояться за детей, мужи – за жен, сыновья – за отцов…

      – Сестры – за дядьев, внуки – за дедов… – зашептал Вагнер.

      – Сколько будет стоять Кобритц, столько будет жить в нем слава людей большого сердца и большой отваги. Мастера Фаддеуса Вагнера и мастера Мордимера Маддердина! – Бурмистр вскинул бокал в нашу сторону.

      Мы встали, и Фаддеус пихнул меня в бок, чтобы я ответил на эту любезную речь, произнесенную отцом города.

      – Уважаемый бурмистр и вы, честные обыватели Кобритца, – начал я. – Долг инквизитора – служба. Прежде всего – служба Богу, но кроме того – и верным агнцам Господним. Ибо Писание гласит: чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях[2]. Знайте же, что милость Божия – безгранична. Это Он поддерживает всех падающих и восставляет всех низверженных[3]. Нас, инквизиторов, использовал Он лишь как орудие воли Своей по дарению покоя городу Кобритцу. – Я на миг прервался, чтобы вздохнуть, поскольку был не приучен к долгим торжественным речам. – Поэтому – не смущайте нас благодарностями…

      – Отчего же! Отчего же! – громко запротестовал бурмистр, но я приподнял руку в знак того, что еще не закончил.

      – Не смущайте нас благодарностями, – повторил, – поскольку инквизиторы – люди тихие и сердцем смиренные. Благодарите Бога на небесах, который использовал нас подобно тому, как земледелец использует серп, дабы собрать урожай с поля.

      Я сел, а остальные встали и начали аплодировать. Пришлось снова подниматься. Вагнер хлопал мне с несколько злобной усмешкой.

      – Скромность, что сравнится лишь с вашей отвагой и добрым сердцем! – воскликнул с чувством бурмистр, перекрикивая овации.

      – За Кобритц! – поднял я бокал, поскольку хотел наконец-то выпить, а не обмениваться вежливыми словами да фехтовать речами.

      – За Кобритц! За Кобритц! – поддержали остальные, а потом – и за инквизиторов, за Официум…

      Было это действительно мило, поскольку, уж поверьте, редко случается, чтобы так искренне и радостно пили за здоровье инквизиторов. Мы, функционеры Святого Официума, суть люди достаточно опытные, чтобы не надеяться, будто все станут нас любить и понимать. Но порой даже в наших ожесточенных сердцах рождается желание, чтобы те, кому отдаем мы столько любви, отвечали сходными

2

Иак. 1:27.

3

Пс. 144:14.