Из жизни кукол. Эрик Аксл Сунд

Сорокалетний мужик с крашеными черными волосами, семьи нет, даже подружки, похоже, нет.

      Луве повернулся к Нове – девушке, которая всегда говорила охотно. Которая не замолкала там, где останавливалась эта малышка, а продолжала молоть языком дальше. Что чувствуешь, когда тебе в прямую кишку заталкивают тридцатисантиметровый дилдо. Что чувствуешь потом, когда кал и кровь льются по ногам, а тебя хлопают по спине и говорят, что ты держалась молодцом.

      – Нова… ты ведь прошла через нечто подобное, – сказал Луве. – Как ты справлялась? – Луве говорил спокойно, но Нова знала: он очень взволнован.

      Его выдавали запястья тощих рук.

      В крови у него билась злость, под тонкой кожей пульсировали жилки.

      – Я блевала, пока желудок не опустеет, – сказала Нова. – Чистила зубы, пока из десен не пойдет кровь. Пила спиртное, пока меня снова не начинало рвать. Стояла в душе под кипятком. Иногда мыла себе между ног металлической мочалкой. You name it[8].

      – Ты описываешь первичное самоповреждение… Ну а потом? Что ты сделала, чтобы жить дальше?

      – Трепалась. Бренчала языком, как не знаю кто.

      Луве кивнул, и Нове показалось, что он улыбнулся краем рта.

      – Ты слушала рассказы остальных. Выслушала всех, кто здесь собирается. Ты принимала участие в обсуждении, делилась собственным опытом. Суть в том, чтобы разорвать порочный круг. Травма, от которой пострадала каждая из вас, одновременно и ваша общая травма.

      – Одни поломались больше, другие меньше, – сказала Нова, и все поняли, что она имеет в виду малютку “Люсию”.

      “Люсия” неприязненно взглянула на Нову, хотя ненавидела саму себя.

      Потому что Нова сказала то, чего сама Алиса говорить не хотела.

      Потому что Алиса застряла на первой фазе терапии – доверие терапевту, а Нова дошла почти до третьей. Она уже может обсуждать всю эту херню.

      Нова считала, что расковырять раны, вскрыть, обнажить их необходимо. Останутся отвратительные шрамы, но это единственный способ излечиться.

      “Люсия” ненавидит себя за то, что труслива, ничтожна и завистлива.

      За то, что она отвратительна и жалка до мозга костей. За то, что настолько отстает от Новы.

      – Какая же ты дрянь, – сказала Нова, глядя на миленькую маленькую Люсию, на ее ангельские волосы.

      Луве вздохнул и попросил ее объяснить, почему она так говорит. Почему Нова говорит Алисе такие слова.

      – Потому что она сама так думает. Вы же видите, я права. Она не протестует. Люсия, почему ты не говоришь, что все не так? Потому что ты со мной согласна. Ты дрянь.

      – Ну хватит, Нова…

      Одна из девочек хотела вмешаться, но Луве жестом попросил подождать. Какое-то время было тихо.

      – Я не Люсия, – сказала наконец малышка. – Меня зовут Алиса.

      – Маленькая гаденькая Алиса, – отозвалась Нова.

      Девушка стиснула зубы, шея покраснела.

      – Ладно, окей… Я мерзкая и отвратительная. Дальше что?

      – Ты в этом не виновата. Тебя испортили другие. Понимаешь? Другие сделали тебя дрянью.

      Алиса

8

Продолжите список (англ.).