Вторая мировая война. Ад на земле. Макс Хейстингс

Джоррокс принял новое положение «молодцом», по словам хозяина, и стал развозить молоко, в посевную пору таскать борону и без огреха выполнял все прочие повинности. «Не знаю, что он думает об этом. Он ведь не понимает, что там гремит и дребезжит у него за крупом, и, судя по тому, как он прядает ушами, его это беспокоит. Но мы никогда прежде не причиняли ему зла, и он уверен, что мы и сейчас ничего дурного не сделаем, так что он работает на войну, как и подобает такому молодцу»⁸. В 1930-х гг. фермеры стояли на грани разорения, но сейчас для них началась эпоха процветания.

      В Британии были интернированы 700 фашистов, однако флиртовавших с Гитлером аристократов сия участь миновала. «Поразительно, как этим господам сошло с рук предвоенное заигрывание с нацистским режимом»⁹, – сокрушалась в письме мужу-солдату коммунистка Элизабет Белси. Если бы британцы вздумали подражать французской политике по отношению к левым, за решетку угодили бы и тысячи профсоюзных активистов, а также значительная часть интеллектуалов, но они оставались на свободе. Баловались иными глупостями: например, отель Royal Victoria в Сент-Леонард-он-Си, рекламируя в The Times свои удобства, сообщал: «Бальная зала и прилегающие к ней туалеты непроницаемы для газа и осколков». В объявлениях о поиске домашней прислуги не слишком-то ощущаются последствия мобилизации: «Требуется: вторая горничная из трех, жалованье 42 фунта в год; в семье две леди и девять слуг». Архиепископ Кентерберийский разрешил христианам молиться о победе, но архиепископ Йоркский придерживался иного мнения. «Хотя эта война и справедлива, – рассуждал он, – ее нельзя назвать священной. Мы не должны молиться друг против друга». Некоторые священники учили паству просить у Всевышнего духа милосердия: «Спаси меня от злобы и ненависти к врагу». Тем не менее, когда в ноябре папа римский поздравил Гитлера со спасением после неудавшегося покушения, британские христиане почувствовали себя задетыми¹⁰.

      Сотни тысяч новобранцев проходили в Англии военную подготовку – оружия не хватало, перспективы смутные; они уже догадывались, что кому-то предстоит погибнуть. Лейтенант Артур Келлас из Пограничного полка себя заведомо относил к числу выживших, но задумывался над участью братьев по оружию: «Я гадал порой, кто из них обречен на смерть. Неужели Огилви, милейший человечек невысокого роста, тревожившийся об оставшейся в Данди матери? Или Дональд, красавец, самонадеянный, довольный собой? Или Хант, только что женившийся, с хорошей карьерой в Сити? Джермен? Данбар? Перкинс, над которым мы безжалостно издевались? Белл, которому мы завидовали, потому что он уже отправился навстречу славе с первым батальоном, снаряженным во Францию, и у него в Уайтхевене оставалась красавица-сестрица? Так уже было с нашими отцами, и вряд ли с нами на войне выйдет по-другому»¹¹.

      Они были так молоды! Рядовой Территориальной армии Дуг Артур вместе со своим отделением проходил парадным шагом перед Ливерпульским собором – их отправляли на службу за море. К величайшему