Мотылек в бамбуковой листве. Ян Михайлович Ворожцов

по порядку расскажите, что помните?

      – По порядку? По порядку… по порядку…

      – Да.

      – По порядку? Ну, вы меня с толку сбили. Какой тут порядок!

      Данила, стоящий с шапкой в руках, жестким голосом сказал:

      – С того, что первым на ум приходит, начните, а там уж поглядим, что к чему.

      Акстафой поглядел на следователя, потом на Ламасова, но тот только сухо глядел на него с отстраненно-холодным видом, и глаза его быстро судорожно вращались из стороны в сторону.

      – Что-то не так?

      Акстафой отвел взгляд.

      – Глаза у вас… как маятник в часах.

      – Это врожденное, – сказал Ламасов. – Наследственный нистагм, но бояться нечего. Вернемся лучше к тому, что вы видели или слышали. По порядку или, как сказал Данила Афанасьевич, что первое на ум приходит. Сосредоточьтесь, в данную минуту вам ничто не угрожает. Это самое безопасное место на земле.

      Акстафой задумчиво покачал головой, и по спине его, между лопаток, разлилось тепло, приятное, на мгновение он забылся.

      – Голоса помню… на лестничной площадке. Мужские голоса, и вроде голос Егора Епифановича узнал, хотя точно не скажу.

      – А еще чей голос узнали?

      – Да я спросонья был, не уверен даже, что это Ефремов был.

      – Ссорились?

      – Нет, только позже, когда уже в квартире у Ефремова.

      – О чем говорили, вы расслышали?

      – Слышал, еще бы… конечно, почти дословно, тут ведь стенки тоньше бумаги, ненароком услышишь, когда так орут.

      Данила спросил:

      – Сколько, Алексей, по-вашему, там было человек? Двое, трое?

      – Вот уж не знаю, но по голосам, вроде бы, двое.

      – Ефремов и еще один?

      – Да, пожалуй… Ефремов кричал, а вот другого я почти не слышал, но ведь к кому-то же Ефремов обращался, верно?

      – Может, по телефону говорил? – допустил Ламасов.

      – Нет, не по телефону. Это точно, хотя телефон звонил.

      – Да? Когда именно? До или после стрельбы. До или после того, как вы слышали разговор на лестничной площадке.

      – Я в туалет просыпался. Перед ночной сменой отсыпался. И слышал голоса на лестничной площадке. Думал, может, это соседи с первого этажа курят на пролете? Они частенько, вы бы им замечание сделали, ведь запрещено в общественном месте хотя сейчас никто на первом не живет, у нас прорыв трубы…

      – Ближе к делу, Алексей.

      – Я из туалета вышел,  а потом в кровать вернулся – и тогда зазвонил телефон…

      – Где?

      – У него.

      – У Ефремова?

      – Да, у Ефремова.

      – За стенкой.

      – За стенкой, где ж еще.

      – И долго звонил?

      – Кажется, минуту-две.

      – Ефремов не отвечал?

      – Вроде нет. Потом просто прервалось.

      – Ну, хорошо, а что дальше?

      – Потом зазвучали голоса у Ефремова.

      – Сразу?

      – Нет, попозже. Минут через пять-семь.

      – А вы не уснули? Бывает, только голову на подушку – и тут же в сон. Могло больше времени пройти, как вы думаете?

      – Да