Про шакалов и волков. Анна Шахова

с этой кличкой.

      – Это мой брат. Загадочная и неординарная личность. – Катя прищурила глаза и даже прищелкнула языком, чтобы Онежский в полной мере оценил значительность ее брата.

      – А вы, значит, ординарная личность? – хмыкнул «бульдожка», откусывая половину эклера.

      Катя внимательно посмотрела на жующего собеседника – на его простодушном лице не было и тени издевки, только любопытство и доброжелательность.

      Катерина вздохнула:

      – Я – самая ординарная.

      Дядька вытер рот салфеткой и заявил:

      – Вранье! Я еще не встречал ни одного ординарного человека. А встречал я в силу профессии такое количество людей, что… – он присвистнул и вскинул руку.

      – А что за профессия? – игриво спросила Катя, чувствуя, как коварное шампанское ударило в голову и побежало к ногам. «Опьянеть, не приступив к работе, – это просто нонсенс! Как, впрочем, и вся моя жизнь…»

      И вдруг Кате стало легко. Ей хотелось смеяться и говорить глупости такому милому «бульдожке».

      – Я фотограф-портретист, – сдержанно, но веско сказал Онежский. – А вы наверняка пресс-секретарь какого-нибудь мелкого чинуши от масс-медиа?

      – А вот и нет! Я журналист! Этот… фрилансер, – вспомнила Катя красивое слово.

      – Понятно, – хмыкнул «бульдожка». И Катя почувствовала, что ему и в самом деле все про нее понятно.

      – А ваш неординарный брат чем занимается? – поинтересовался портретист с внешностью тренера по греко-римской борьбе.

      – А вот это неважно! – категорично рубанула Катерина. – Он о своей профессии не любит распространяться. Вон, видите, как от вспышек отшатывается. Скромняга и прелестный человек. И прекратите осуждать меня за пирожные! – вспыхнула вдруг она, поймав лукавый взгляд Онежского, который проследил за ее рукой, берущей второй эклер.

      – Ну что вы, я думаю, вам просто необходимо еще и вот это, с киви! – горячо возразил Онежский.

      Дедим и в самом деле чурался камер и ловко отворачивался от журналистов. Он жалел, что опрометчиво согласился на уговоры сестры и пришел на гламурную тусовку. Публичность была ему не просто не мила – противопоказана. Один из фотографов акробатическим движением шмыгнул между Дедимом и собеседниками и все же сумел сделать его фотографию. Денис отшатнулся от вспышки аппарата, как от разорвавшейся лимонки. Он побелел и колоссальным усилием воли заставил себя не закрыть глаза, не кинуться прочь…

      Восемь часов шел тот бой в марте двухтысячного года у села Комсомольское Урус-Мартановского района, решивший исход боевого противостояние Второй чеченской кампании. Дикое сопротивление крупной группировки боевиков, не ожидавшееся федералами в Комсомольском, вынудило отряд спецназа «Росич» вести не зачистку, а тяжелейшее сражение в окружении неистового врага.

      Сержанту Денису Димитриеву показалось вдруг, что сквозь адский грохот и разлитое в дыму и крови отчаяние его строго окликнул… отец. Секундный поворот назад, страшная боль в спине, которую будто разорвало надвое, темнота… То