Вторая жизнь Эми Арчер. Р. С. Пейтман

поэтому я и привезла ее сюда. Чтобы попытаться все выяснить и, может быть, хоть как-то сделать ее счастливее.

      Я медленно киваю. Хочу взять Либби за руку, но сдерживаюсь – она же наверняка ее отдернет.

      – Извините, я ничего не знала. То есть… откуда мне было знать?

      – Ну, так теперь узнали. Из первых рук. Все смятение, вся мука, что вы наверняка пережили за эту ночь, – все это только начало. Вы должны знать, на что подписываетесь, прежде чем я скажу Эсме, что вы поверили ей.

      Я моргаю, не веря своим ушам:

      – Хотите сказать, она до сих пор не знает?

      – Именно.

      Рука, которую я минуту назад готова была протянуть Либби, сжимается в кулак. Как она смела ничего не говорить девочке? Но я тут же понимаю: мать поступает так, как, на ее взгляд, будет лучше для ее ребенка. Так, как я сама поступила бы на ее месте. Да, может, для Эсме и правда лучше думать, что я не верю ей, – я ведь и сама еще точно не знаю, верю или нет.

      – Не хочу давать ей надежду, пока не буду на сто процентов уверена, что вы понимаете, с чем имеете дело, – твердо говорит Либби. – Как я уже сказала, можете передумать и уйти. У меня такой роскоши нет. – Она наклоняется ко мне. – Мне немало времени понадобилось на то, чтобы это хоть как-то уложилось в голове. У вас на это был всего один день, насколько я знаю. Как же вы можете быть уверены, что не выдаете мечты за действительность?

      Я невольно начинаю смеяться:

      – О таком я точно не мечтала.

      – Правда? Разве это для вас не второй шанс? Мучительный, невероятный – да, конечно, но лучше, чем никакого!

      – Нет, – качаю я головой, – не лучше, если нет чувства, что все настоящее. Вот тут, понимаете? – Моя ладонь замирает над сердцем, но не касается груди. – Пусть я давно уже не мать, инстинкты остались.

      Либби откидывается назад и выдыхает струю ледяного воздуха.

      – Так что же изменилось? – спрашивает она.

      – Хотите, чтобы я рассказала?

      – Нет. Я хочу, чтобы вы убедили меня.

      – Это смешно, – произношу я резко, сердито вскидывая голову.

      – Вы и вчера так говорили. Вот я и спрашиваю: что изменилось?

      Меня злит, что она требует каких-то доводов, но я понимаю ее. И к тому же, если произнести их вслух, может быть, они станут убедительнее и для меня самой.

      Убираю волосы от лица и сажусь прямо.

      – Ее воспоминания, – говорю я. – Детали, которые ей известны. Все в десятку, а в прессе ни одна из них не упоминалась.

      Примечания

      1

      Трейси