Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке». Маргарита Свидерская

закончим, устроим фейерверк, – довольно потирал руки Петр. – Осталось немного, Катрин, и у нас будет настоящая крепость, плац, арсенал, казармы! А назову я крепость… Догадайтесь, мадам, как я ее назову?

      – Малая Голштиния? – рассмеялась Екатерина. – Вы ведь просто бредите ею!

      – Нет. Не угадали! Я назову ее именем моего величайшего друга и соратника!

      – Фи-и, Репнинштадт? Не звучит, Голштиния была бы лучше, – разочаровалась Екатерина, недовольно надув губы, старательно скрывая ревность к генералу и столь неудачный выбор супруга.

      – Нет! Мой друг, что поддержал в начале моего пути, вы, Катрин! Крепость будет названа «Екатеринбург»!

      – Благодарю вас, Ваше Высочество, – удивленно пробормотала польщенная Екатерина.

      – Василий Аникитич, что ж ты, негодяй, творишь?! – стукнула кулаком по столу Елизавета, собираясь задать жару наставнику Петра. Вчера вечером ей донесли о строительстве крепости в Ораниенбауме, и она пришла в такой гнев, что едва дотерпела до утра, вызвав на «ковер» генерала Репнина.

      – Ваше Величество, за что вы на меня так гневаетесь? – Бледный, в тон парика, ничего не понимающий Репнин стоял навытяжку перед императрицей, сверкая начищенными пуговицами мундира.

      – Что за укрепления возводятся в Ораниенбауме? Как ты, подлец, посмел такое допустить? Почему нарушил инструкции канцлера Бестужева? – продолжала гневаться Елизавета.

      – Что ты, государыня-матушка! – расплылся Репнин в благодушной улыбке. – Какие укрепления? Врут доносчики твои.

      – А вот это что? – Елизавета кинула на стол пачку бумаг. Репнин живенько подхватил листки и бегло просмотрел. Это оказались счета на поставку дерева, гвоздей, пеньки. Весь строительный материал пошел на крепость «Екатеринбург» в Ораниенбауме.

      – Государыня, не буду отрицать, знакомы бумаги эти. Не слушай ты людишек подлых! Наследник твой, Петр Федорович, учится военному мастерству, строит крепость махонькую, название ее «Екатеринбург», в честь Екатерины Алексеевны. Забавляется. Ты ж сама, матушка, говорила, чтобы я его обучал, все делаю согласно твоему указанию! Наследнику много потом крепостей строить нужно будет во славу Российского государства, а когда ему учиться, если не сейчас, под моим присмотром?

      – Ты меня не убаюкивай сказками-то! Чем в «махонькой крепости» заниматься-то будут, а? – не успокаивалась Елизавета, но гнев немного спал, и Репнин, уже не опасаясь, продолжал докладывать:

      – Как чем, изучать под моим присмотром осаду и штурм крепостей, да не беспокойся, матушка-государыня, ведь в солдатах мужичье одно будет, с палками…

      – Так ли с палками? – с недоверием перебила Елизавета, вновь насторожившись. – Пойми ж ты, Василий Аникитич, не против я изучения наук наследником, против заговоров разных, людей ненадежных, что смущают неокрепший ум Петра Федоровича!

      – Нет такого, государыня, клянусь жизнью! Все делается в меру, за всем присмотр тщательный. Не готовят дети твои никаких заговоров! Вот