Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке». Маргарита Свидерская

не скрывая испуга от неловкого положения, робея, все ж подошел.

      – Сударь, скоро ли вернется императрица? – начала невинный разговор Екатерина, стоя в своей комнате и держа дверь полуоткрытой.

      – Ваше Императорское Высочество, впустите меня в комнату, тут очень шумно, – попросил Чернышев, рукой опираясь на дверь. Екатерина перехватила инициативу и удержала порыв молодого человека.

      – Нет. Мы можем говорить только так, – она уже была и не рада, что позвала его.

      – Я давно хотел вам сказать, что вы – предмет моего обожания, я не могу жить без вас, каждое поручение вашего супруга к вам я принимаю как дар – я могу видеть, слышать вас… Это такое счастье! Не гневайтесь на меня. Я ваш покорный слуга!

      – Немедленно прекратите! Вы меня компрометируете!

      – У меня нет сил скрывать свои чувства к вам!

      Екатерина оглянулась и увидела: дверь в комнату была открыта, но она ее закрыла, когда пришла. Скорее ощутила, чем заметила непонятное шевеление за портьерами.

      – Держите себя в руках, сударь! Прощайте! Мне не следует слушать такие речи! – она резко захлопнула дверь и обернулась: в комнату вошел камергер Петра – граф Дивьер. Екатерина всегда подозревала этого человека в слежке за Малым двором.

      – Ваше Императорское Высочество, великий князь заметил ваше отсутствие и желает вас видеть, – камергер вежливо поклонился.

      – Благодарю вас. – Екатерина прошла в покои супруга, гадая, насколько случайной могла быть встреча ее с Чернышевым и последующее появление графа Дивьера.

      Вечером великий князь пришел в спальню необычайно возбужденный – красные пятна украшали его лицо.

      – Представляете, у меня забрали трех камер-лакеев, наших верных братьев Чернышевых. Прямо в передней им зачитали приказ о зачислении их поручиками в полк рядом с Оренбургом. Я ничего не понимаю! Я привык, что моих любимых слуг забирают и меняют, тасуют людьми как картами в колоде, но Чернышевых! Я не выдержал и пошел к императрице, а она еще не вернулась. Я не смог спасти своих солдат!

      На следующий день Петр, когда они были на ужине у императрицы, прошептал Екатерине:

      – Боюсь, наша тайна раскрыта! Тайная канцелярия арестовала: Румберга, Долгова, Леонтьева.

      – Амуниция и оружие спрятаны хорошо? – побледнела Екатерина.

      – Надеюсь. Не будут же они обыскивать мои покои?!

      – В вашем присутствии не посмеют, а в отсутствие им никто не помешает, если кто из доносчиков не донесет.

      – О тайнике знают Чернышевы.

      – Ой-ля-ля…

      Тем временем в кабинете Елизаветы всесильный канцлер Бестужев зачитывал специальные инструкции новому обер-гофмейстеру наследника князю Василию Аникитичу Репнину – генерал-губернатору Санкт-Петербурга, который был огорошен новым назначением, а потому от растерянности не слишком внимательно вслушивался в читаемые инструкции:

      – …Для соблюдения должного себе респекта