Город мертвых талантов. Софья Крымская

тебе сами расскажут, если захотят.Уберись из окна!

      Калитка неожиданно распахнулась, и из нее, шатаясь как стебелек под ветром и увязая шпильками в мягкой земле, ступила первая гостья – миниатюрная дама, облаченная в черный балахон, расшитый стеклярусом. Она сверкала на солнце как елочная игрушка. Золотистые локончики танцевали вокруг надменно-плаксивого лица при каждом ее шаге.

      Саша оторопела.

      – Как она это сделала? Это фокус какой-то?

      – Калитка. Обычное дело. Привыкай.

      – Ладно… А кто это такая?

      – Декаденция, хранитель поэтических муз.

      – Похожа на поэтессу! – признала Саша.

      – Упаси тебя бессмертные хранители так ее назвать – будет истерика.

      – Почему?

      – Она утверждает, что она – поэт.

      – Ладно, поэт так поэт. – хмыкнула Саша, – Как, ты сказала, ее зовут? Де…граденция?

      – Де-ка-денция. – отчеканила Молчун. — Хотя… Деграденция – в этом что-то есть. Только смотри ей так не ляпни. Драгоценных нельзя обижать, даже если они со странностями.

      – А это кто? – В калитку протиснулась крупная дама с копной черных кудрей.

      – Это Амалия Пондерозова. Она заботится о театральных музах, да еще и устроила театр в Самородье. Будет время – сходи.

      Амалия с размаху обняла Декаденцию, чмокнула в бледную щеку, оставив на ней ярко- красный след.

      – Как-то ее многовато… – с опаской заметила Саша.

      – Да, она дама энергичная. На репетициях орет так, что в Музеоне слышно. Но никто ее не боится, потому что она ужасно добрая. Всегда меня под столом кормит.

      – По-твоему, кто тебя кормит, тот и добрый?

      – Ну да. Мой личный тест. Я ведь анимуза. Это даже меньше, чем кошка.

      – Значит меня ты тоже проверяла?

      – А как же. Не по твоей же глупой болтовне тебя судить.

      Пока Саша подыскивала колкость для ответа, на полянку, опираясь на палку, вышел очередной гость, высокий красивый старик.

      – Мэтр Филибрум, – продолжала Молчун как ни в чем не бывало, – хранитель писательских муз.

      – Что за странное имя?

      – Филипп Брунович его зовут. Кто-то оговорился, назвал его Филибрум, так и пристало. Тебе надо побывать у него в библиотеке. Все, что когда-то было кем-либо написано ты там найдешь.