Собирание игры. Книга вторая. Жизнь на предъявителя. Игорь Саврасов

быстрым промельком этих цепких глаз «царапнул» лицо Саввы и вновь «убрал» глаза в сторону. Позже Черский не раз неприятно отмечал эту «нелюбовь» загадочного господина смотреть в глаза собеседнику. Но когда его глаза, глубоко посаженные, «обжигали» изнутри глазниц, становились куда как более неприятно…, даже неловко от своей…, что ли…, «малости и глупости».

      – Я – русский. Александр Александрович… Присаживайтесь… – он хозяйским жестом махнул официанту: стопочку, приборы, закуски…

      – Я – тоже… Музыкант… Из Одессы… Вы ведь тоже сочиняете? Музыку?… Я заметил, простите, партитуру Четырнадцатой…

      – О, нет! Я – Сочинитель! Но не музыки… Угощайтесь, прошу…

      – А партитура? И строчки чисел… Каких-то значков… Извините, но мне крайне… Я ведь профессионал…, композитор.

      – Крайне сложно… мне вот так сразу объяснить… мои… пристрастия… Я – профессиональный математик, нумеролог и… – он «чиркнул» взглядом – Хм… Уже вот неделю, как хочу… «Поверить алгеброй гармонию… Дерзнул, в науке искушенный… Предаться неге творческой мечты»… Есть, знаете ли, здесь, в Берне, у меня приятель, швейцарский немец Карл-Густав… э… филолог, философ, психолог и музыкант… Игрок, одни словом! И он, и я, любим, знаете ли, Играть… В слова, цифры, звуки… Знаки, то есть… Он мне Шостаковича подсунул… Понимаете:

      И снова начертанья предо мной

      Вступали в сочетанья,

      Кружились, строились, чередовались,

      Из их сплетений излучались…

      Э-э – «запнулся» Александр Александрович

      – Я попробую… э… – «подхватил» Савва Арсеньевич:

      … Всё новые эмблемы, знаки, числа –

      Вместилища неслыханного смысла.

      – Ого! Дружище! А это? – «Кащей» предложил «поиграть в поэзию»:

      Вы, чьи резец, палитра, лира,

      Согласных муз одна семья,

      Вы нас уводите из мира

      В соседство инобытия…

      И «дружище», чуть помедлив и подняв указательный палец подобно палочке дирижёра, подхватил «мелодию слов».

      И чем зеркальней отражает

      Кристалл искусства лик земной,

      Тем явственней нас поражает

      В нём жизнь иная, свет иной.

      – Ну, брат! – «Кащей» отверзнул в благодарной радости свой беззубый рот и «иной» свет своих тёмных глаз. – Если вы так удивительно ловко… наизусть… и Германа Гессе и Вячеслава Ива́нова, то… хм, возможно… пригласить вас… в Игру! Да! Математика плюс музыка плюс поэзия – «три кита» Большой Игры!

      И Савва Арсеньевич ощутил благодатную радость Созвучия! Он не задумался сейчас о той Игре, но он почувствовал, что те вибрации, то внутреннее его дрожание сейчас сочеталось, спряглось, сплелось в Созвучие взаимопонимания! Редкость!

      – А вы полагаете… – замялся чуть одессит, чувствуя известную неловкость всякой неожиданности.

      – Я