Золотые бархатцы. Мария Тович

лет? Пансионата тогда еще точно не было. Они так давно знакомы?

      – А директор и Лидия Михайловна – хорошие знакомые? Он – её бывший ученик, что ли?– шепотом спрашиваю я у Светы, копошащейся рядом.

      – Ну… это, – мнётся она, – он… её бывший зять.

      – Какой зять? – шиплю я, и внутри меня нарастает волна негодования, смешанная с растерянностью.

      – Лидия Михайловна – мама его жены. Той, которая погибла в аварии.

      Я чуть не роняю подносы. Что за день-то сегодня! То "шоколадное наслаждение" подводит, то оказывается, что я присматриваю за тёщей директора пансионата. И человека, о котором я тайно грежу во сне и наяву.

      – Почему ты мне сразу не сказала? – возмущенно бубню я.

      – Понимаешь, – отвечает Света извиняющимся тоном, – Лидия Михайловна сама попросила меня в твой первый рабочий день об этом не упоминать. Говорит: "Хочу, чтобы ко мне относились, как ко всем остальным, а не как к старой королеве". Тем более ты так смущалась и терялась, что мы не решились сразу тебя этим огорошить. Со временем бы сама узнала.

      – Вот и узнала, – обиженно повторяю я.

      – Ну, просто потом всю неделю как-то повода не было, и речь об этом не заходила. Не злись, пожалуйста, – канючит напарница .

      – Ладно. Хорошо, что не через полгода об этом узнаю, – я примирительно улыбаюсь.

      Тем временем, буквально спиной чувствую, что за мной кто-то наблюдает. Оборачиваюсь и ловлю на себе испытующий, внимательный взгляд директора. Он делает вид, что слушает Лидию Михайловну, приложив указательный палец к подбородку, и не сводит с меня глаз. Я инстинктивно быстро отворачиваюсь.

      Наверное, думает: "Кому я доверил мать своей жены?"

      Когда я снова пытаюсь искоса посмотреть на скамейку, к удивлению нахожу там только Лидию Михайловну в компании Егорыча.

      Уже испарился! Оказывается, директор умеет исчезать так же внезапно, как и появляться.

      – А почему он тогда её сюда определил? – спрашиваю я Свету, которая уже закончила убираться и стоит около меня.

      – Мне кажется, потому что здесь прекрасные условия. Живи – не хочу! А еще она сама мне говорила, что он ей частную сиделку хотел нанять, когда она одна в квартире жила. Только Лидия Михайловна отказалась и сюда попросилась. Дочки нет, мужа тоже нет. Не хотела, говорит, больше жить в квартире с призраками прошлого. Да ей тут хорошо. Я бы в старости не отказалась сюда перебраться. Кормят, поят, развлекают. Что еще нужно?

      – Может, нас еще здесь приютят на старости лет за былые заслуги, – ухмыляюсь я.

      Вечером после ежедневного променада на свежем воздухе мы с Лидией Михайловной читаем Асадова. Вернее, читаю я, а моя слушательница, затихнув, полулежит в кровати и наслаждается поэзией любимого автора.

      – Мне тоже нравятся эти стихи, – говорю я, закончив читать стихотворение "Мы хотели с тобою дружить".

      – Да, поэзия – это нечто особенное. Она способна затронуть самые сокровенные уголки души, самое потаенное, – отвечает она мечтательно. – Я своим деткам в младших классах