Красная река, зеленый дракон. Михаил Кормин

то ей нужно было отказать. Однако сам факт того, что кто-то обращается именно к нему лично заставил Константина «среагировать», как говорил Дмитрий Юрьевич. Репутация, в этом, собственно, и было сейчас все дело. А помимо нее еще и в том, что Косте нравилась его работа. И теперь он пробирался через покрытые холодной росой крапивные заросли к камню, про который рассказывала ему Кувшинина тем вечером.

      Камень, «наш Лунный камень», как говорила тогда Кувшинина, почти кричавшая в телефонную трубку, был изуродован. Огромная гранитная глыба, лежавшая в овраге, еще с начала прошлого века считавшаяся символом не только лагеря, но и всей дачной местности на этом берегу Оредежа. Когда-то этот камень называли просто «Большим», но со временем его переименовали в Лунный. Кувшинина утверждала, что про него написано даже в уставе лагеря (интересно, где), и археологи, в свое время изучавшие этот обломок древней скалы, однозначно признали, что когда-то он служил язычникам в качестве жертвенного алтаря. «Понимаете, он же огромный, далеко видно, мы детям рассказываем – историю когда рассказываем, и о поселке, и вообще, а тут такое». Почему Лунный? Кувшинина не знала. Не знал, на самом деле, никто. Когда-то краеведы писали, что это просто измененное название от «валунного». А жители окрестных улиц, еще до Революции, говорили, что он настолько большой, что закрывает ночами Луну. Вот и все существовавшие объяснения. Кувшинина в своем вечернем разговоре напирала именно на то, что камень это памятник. А случившееся это акт вандализма. Хотя, никаким памятником камень никогда не был. Костя это проверил.

      Спуск в овраг был узкой тропинкой, петлявшей между зарослями молодого ивняка. Поворот, другой, и вот – оба участковый и Кувшинина уже стоят у Лунного камня, большой глыбы темно-бежевого цвета. Земля вокруг утоптана, и видно, что люди приходят сюда часто. Солнечный свет отбрасывает полупрозрачные тени от растущих рядом елок и молодых берез на поверхность валуна, покрытую мхом. И на легком ветру ветви деревьев шевелятся. Вторя им, извиваются и тени, пляшущие на зеленом мху камня.

      – Вот, Константин Васильевич, смотрите. Что ж за люди-то сделали? И на самом видном месте, почти на верхушке. Это ж и с улицы видать, и со стороны, где дети ходят.

      Костя обошел валун, сделал несколько шагов назад, заглянул за камень сзади. Камень действительно был большим. Выше человеческого роста в самой своей верхней части. Лежал, наполовину погрузившись в склон оврага. Там, где поверхность его была более-менее гладкой, лишайник и мох были расчищены. И вместо мха, обращенный к небу, хорошо различался большой рисунок, занимавший почти всю верхнюю, плоскую часть валуна – зеленая пятиконечная звезда, каждый луч которой был немного изогнут вправо и заканчивался грубо выведенной змеиной головой с раскрытой пастью. На «зеленую руку», которую в рисунке увидела Кувшинина, это было похоже слабо. Единственное сходство состояло, в том, что короткие лучи, или – змеиные тела, походили на пальцы.

      – Тамара Павловна, это же не рука, это «свастон», как говорят