Краснодарские лета. Олег Виговский

охотников «отсыпать немножко». За пару часов можно было набрать спичечный коробок, а то и два. Все прекрасно понимали, зачем нам порох, но относились к нашим просьбам снисходительно: мол, сами такими были…

      Всё это ломалось, чинилось, обменивалось, одалживалось, терялось, кралось, отбиралось родителями и милицией, грохотало и трещало во все дни; жить было не скучно. От рогаток в старших классах отказались – несолидно, но класса до восьмого они были практически у каждого. С нормальной подростковой жестокостью стреляли воробьёв, которых обычно называли «жидами» – безо всякой антисемитской подоплеки, осознанной, по крайней мере. Так все и говорили: «бить жидов», «пойдём жидов постреляем». И взрослые вокруг так же говорили: «жиды прилетели», «жиды расчирикались». Вообще слово «воробей» казалось каким-то неестественным, натужно-книжным. Что поделаешь – Краснодар, Кубань, казачьи традиции… Только с началом перестройки стало казаться:

      что-то тут не так… Для рогаток покупали в аптеках резиновые бинты. Серые были дешевле, но быстро рвались. Жёлтые дороже, но крепче и мощнее. Аптекарши часто отказывались продавать мальчишкам резину, ругались и скандалили: «Рогаток понаделаете, будете стёкла бить!» Враньё, стёкла мы не били. Ну, почти… Парадокс: водку, вино, пиво, сигареты и порох пацанам продавали легко, а резину для рогаток – со скрипом. Да, ещё к вопросу о словоупотреблении: кроссовки все мы называли исключительно «красовками» – видимо, от слова «красота», «красоваться». Слово «кросс» знали, конечно, но что могло быть общего между утомительным бегом и дефицитной обувью, действительно такой красивой по тогдашним нашим понятиям?! Кросс бегать – в кедах, а в «красовках» – на дискотеку! Кроссовки и джинсы были, разумеется, не у каждого. Продавали их из-под полы, «с рук», за сумасшедшие деньги: 100-200 рублей. Тогда самый простенький мопед, «дырчик», стоил 120 рублей – средняя советская зарплата большинства наших родителей. Ходили обычно в ботинках, туфлях, кедах местного производства; в обычных магазинных брюках, на которых предполагалась наглаженная стрелка (только предполагалась), рубашках, свитерах. Вблизи дома – в растянутых «тренниках» и майках (не футболках), как и многие взрослые. Зимой – в пальто или куртках, опять-таки пошива краснодарских фабрик, всегда тёмных цветов: чёрного, серого, синего. Яркого вообще не помню, хотя у кого-то, возможно, было. Разве что валенки не носили, Юг всё-таки. Резиновые сапоги – доводилось; в «частном секторе» полгода стояла непролазная грязь. Всё остальное было парадно-выходным. И кроссовки, и джинсы запросто могли снять с неосторожного модника в любом дворе (даже днём) местные хулиганы. Впрочем, хулиганами они не считались – просто «местными». Если здесь «твой» район – можешь гулять относительно спокойно, но если занесло тебя за «рощу» (Первомайский парк), в район десятой школы – извини, дружок, сам виноват. Причина вражды между сорок седьмой и десятой школами была проста, проще не бывает: между ними парк, в парке