Война с готами. Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона. Никита Василенко

племя, одержимое жаждой убийств, достигло аланских пределов и вполне может атаковать Готское королевство?

      – Это не простое племя, – в ужасе горячо зашептал египтянин. – Говорят, что гунны родились от ведьм, которых готы изгнали из своих родов. Кровь у гуннов черная, глаза раскосые, ноги кривые, их конные отряды несметны, они все время в движении, даже нужду справляют, не сходя с лошади.

      – Послушать тебя, так это уже начало того Апокалипсиса, о чем нам втолковывает христианский священник в гарнизонной церкви, которого, надо тебе признаться, я почти не понимаю, до того мудрено он проповедует, – пренебрежительно молвил Константин Германик. – Но вот что я тебе скажу, египтянин. Когда в Персидском походе моя кавалерийская ала пошла в атаку на согдийцев, вооруженных железными булавами, в ней было три сотни всадников. Назад вернулось не более сотни бойцов. Все – аланы на службе римского императора. Ты всерьез считаешь, что аланские племена, или сарматы, как их тут называют, не сумеют загнать обратно в холодные земли ублюдков, рожденных от вшивых безумных потаскух?

      Навклир, посмотрев на трибуна испуганно, поклонился и ушел на нос корабля.

      Корбита подходила к обширному устью Гипаниса. Даже не очень впечатлительный Константин Германик был поражен масштабами воистину вселенских вод. Цвет воды, даже ее запах изменились. Трибун, который в свое время сильно страдал от жажды в проклятом Персидском походе, с наслаждением вдохнул сладкий запах пресной воды, которую Гипанис щедро изливал в соленое море.

      По команде капитана судно подошло ближе к берегу. Уже явственно виднелись аккуратные белые строения, напоминавшие загородные виллы богатых константинопольцев, но, кажется, выглядевшие несколько старомодно.

      Корабль вошел в широкое устье реки, и скоро перед глазами путешественников предстала Ольвия, один из центров королевства готов.

      Трибун отметил для себя высокие, явно недавно отстроенные крепостные стены, правильные с точки зрения фортификации караульные башни, расположенные даже ближе положенного по уставу полета стрелы.

      С одной стороны Ольвию омывала река, а поскольку сам город стоял на гигантской террасе-возвышенности, то лучшей защиты нельзя было и представить. Впрочем, кажется, с другой стороны готы успели выкопать глубокий ров, и Германик подумал, что неплохо бы сходить туда на рекогносцировку. У моря никакого рва не было, но башни здесь были повыше, помощнее. Не такие, конечно, как в Константинополе, но все же.

      Трибун, как опытный солдат, во всем привыкший к порядку, с удовлетворением обнаружил издалека маленькие фигурки караульных на стенах. Даже разглядел рисунки на бьющихся на ветру готских знаменах, закрепленных на дозорных башнях: изображение волка на одном знамени и свастики, символизировавшей момент встречи жизни и смерти на другом.

      В самом порту, который располагался ниже крепостных стен, римский офицер рассмотрел несколько одноэтажных и двухэтажных зданий и длинные, уходившие в море пирсы.