Идущие сквозь миры. Владимир Лещенко

заинтересовался Майсурадзе. – И кем же?

      – Экономистом.

      – Это хуже. Ну да ладно, научишься чему-нибудь полезному. Я вот тоже работал капитаном КГБ, а теперь этой базой руковожу. Ты лучше скажи: во флоте, случайно, не служил?

      Я помотал головой.

      – А просто на кораблях не плавал или там яхтой не занимался?

      Я вновь был вынужден огорчить его.

      – Жаль. В армии вообще был?

      – Нет. Но у нас военная кафедра была.

      – С оружием обращаться, стало быть, умеешь?

      – Само собой.

      – С каким именно?

      – АК, пистолет Макарова, ТТ, пулемет. Еще…

      – Достаточно. С этим все ясно. Машину водишь?

      – Немного.

      – Добро. Значит, в движке разберешься. А с математикой у тебя как было, с астрономией? Этот… параллакс светила можешь рассчитать?

      – Могу, – не слишком уверенно ответил я, припоминая школьные задачки по астрономии.

      – А вообще что умеешь?

      – Еще в медицине разбираюсь… Не сильно, правда, – один курс медицинского…

      – Ладно, – вздохнул он, – не буду тебя мучить, а скажу сразу все как есть. То, что это другой мир и другое время, ты уже сам догадался. Я вот тоже из другого времени – из девяносто пятого – и даже, вообще-то, из другой страны, как ты, может, понял… Этих миров, скажу тебе, тысячи и тысячи, если не миллионы. И между мирами есть, ну как бы это сказать… одним словом – ворота. А раз есть ворота, то их можно открыть, правда?

      Я кивнул, уже смутно догадываясь, о чем пойдет речь.

      – Ну вот. И что интересно, никаких машинок для этого не требуется. Есть такие люди… да, люди… Особенные, скажу тебе, люди, которые могут эти ворота открыть. Ну так вот – мы, стало быть, в общем, возим товары туда-сюда, из кон-тин-нума, – он выговорил слово по слогам, – так сказать, в кон-тин-нум. Разные товары, скажу тебе. Вроде как междумировые торговцы.

      – Торговцы? – переспросил почему-то я.

      – Торговцы, торговцы, не сомневайся, – подтвердил Майсурадзе. – Ну что, вижу – не веришь?

      – Если честно, Георгий Мамедович… не очень. Слишком уж все… – Я замолчал, не в силах подобрать слова.

      – Невероятно, – подсказал он.

      Я только кивнул в ответ.

      – Невероятно, но факт, – сухо отрезал он. – Все так, как я говорю, не сомневайся.

      – Меня никогда не вернут домой? – спросил я, уже заранее догадываясь, каким будет ответ, и одновременно ощущая некую слепую надежду, сродни той, что испытывает приговоренный к смерти даже в последние часы перед казнью. Голос у меня задрожал.

      – Э-э, дорогой, ну сам подумай: как же тебя теперь можно вернуть домой? – с мягкой укоризной спросил Майсурадзе. – Ты ведь уже столько знаешь!

      – Я ничего… – начал было я.

      – Знаешь, знаешь, – фыркнул Майсурадзе. – Главное, знаешь, что мы есть. И не говори только, что ничего никому не скажешь. Конечно, не скажешь, потому что домой больше не попадешь. – Его глаза вдруг вонзились мне в лицо как стальные буравчики.

      Я опустил взгляд, чувствуя предательскую