Реки текут к морю. Книга II. Каждой – свое. Ю_ШУТОВА

играют музыку. Вот сколько всего нового узнала Эля за один вечер. Но это было еще не все. В самом последнем ряду у стульев стояли громадные скрипки – «контрабасы», а ближе всего к тому краю сцены, на который с высоты смотрела Эля, стояли барабаны. А перед роялем на самом краю была приподнятая площадочка, такая маленькая сцена на сцене, огороженная со стороны зала перильцами из тоненькой золотой трубочки в виде буквы "П". Это было место дирижера.

      – Он держит в руке специальную дирижерскую палочку, и этой палочкой показывает музыкантом, что и когда надо играть. Дирижер руководит всем оркестром, он здесь самый главный, – тетя Вера старалась все объяснить девочке.

      Эля представила себе дирижера, с длинной как школьная указка, палочкой в руке, он строго смотрел на музыкантов, требуя от них внимания, а если они отвлекались или начинали разговаривать, он легонько постукивал палочкой по перильцам.

      И вот на сцену стал выходить оркестр, это были мужчины в черных костюмах, пиджаки у них были смешные, спереди совсем короткие, а сзади с двумя длинными хвостами, были и женщины, но меньше, в черных длиннющих платьях. В руках музыканты несли скрипки или разные трубы, они рассаживались по местам и совсем не путались, наверное, каждый знал, куда ему надо садиться. Пока они выходили, люди в зале начали хлопать в ладоши. Вот музыканты расселись, и тогда на сцену вышел солист.

      Это был здоровенный дядька, с отвисшим пузом, большим красным лицом, лохматыми, наполовину седыми волосами. Некрасивый, Эле он не понравился. «Вон у него какие ручищи здоровые, как он может такими руками делать музыку? У нашего дворника дяди Гриши такие руки, он зараз большущую лопату снега загребает. И этот мог бы». Пока солист усаживался за роялем, все в зале стали хлопать еще громче, видимо им он нравился.

      Самым последним вышел на сцену дирижер, совсем-совсем маленький человечек. «Да он не выше Люси!» У него была круглая лысая голова, узкие глазки, их вовсе не видно, когда он улыбался. А он все время улыбался, устраиваясь на своем крохотном помосте. Повернулся к залу, кланялся, смешно сложив ладошки перед грудью. Он не был толстым, но из-за своей круглой головы и какой-то округлой улыбки, сам казался Эле круглым и масляно-блестящим, как колобок, нарисованный в ее книжке. «Как он сможет командовать всем оркестром? Их вон как много, а он маленький совсем, и никакой палочки у него вовсе нет. Они его и не увидят, особенно те, сзади там, с контрабасами».

      Потом дирижер, вдоволь накланявшись и наулыбавшись, развернулся лицом к оркестру. Зал прокашлялся последний раз и затих. Маленький человечек поднял над головой руки, слегка крутнул левой ладошкой, и на Элю обрушилась музыка.

      Она валилась сверху плотными мощными аккордами. Девочка вытянула голову над барьером балкона, посмотрела вниз и поняла, что дирижеру приходилось совсем не сладко. Музыка падала и на него, и, подняв руки над головой, он старался разогнать ее в стороны. Он толкал эти каскады звуков то влево, то вправо, и вот у него уже стало получаться, музыка притихла.

      Но тут за дело взялся