Реки текут к морю. Книга II. Каждой – свое. Ю_ШУТОВА

бултыхается в сладкой розовой пене. В сахарной вате. Чем больше она трепыхается, тем глубже увязает.

      – Элечка, ты выспалась? Вы вчера долго возились, – встречала она свою невестку утром на кухне с накрытым полотенцем чайником, нарезанным батоном и неизменно-сладкой улыбкой.

      «М-м», – невнятно мычала Эля в ответ. «Возились»… Что она имела в виду? Они и так старались потихоньку. Она бы еще «кузюкались» сказала.

      – Мне показалось, ты ночью ходила в туалет. Что-то случилось? Ты себя хорошо чувствуешь, Элечка?

      Объяснить Гале зачем она ходила в санузел? О, Господи! И это «Элечка»! Это, пожалуй, раздражало больше всего. Нельзя что ли просто «Эля»? Так и хотелось выдать в ответ: «Галочка».

      Свекровь старалась во всю. Приходя с работы, сразу облачалась в полосатый фартук и, вытащив из торбы ежевечернюю порцию продуктов, принималась хлопотать. И щебетать: «Недорогих курочек выбросили в гастрономе, я в обед сбегала. Сейчас бульончик сварим. С вермишелькой. Правда? И котлетки сделаем. Фаршик в «Кооператоре» взяла. Жирноват, конечно – свининка, ну какой был. Ничего, правда? Юрочка придет, а у нас все готово. Все на тарелочке». Обилие уменьшительных суффиксов угнетало. Все Элины попытки как-то втиснуться в Галино «Мы» пресекались:

      – Ну что ты, Элечка. Мне не трудно. Я быстренько. Ты книжечку почитай. Что у тебя там? «Улитка на склоне»? Хорошая книжечка. Нет, я не читала. Слышала. На работе рассказывали.

      Толстая Галя крутилась на кухне между плитой, столом и сидящей на диванчике Элей и жужжала, как весенний шмель. На самом деле уйти и почитать «книжечку» было никак нельзя. Нужно было присутствовать, слушать и отвечать, рассказывать что-то. Галя пыталась дружить.

      И еще она всячески подчеркивала, что теперь это Элин дом, что здесь живет семья – Эля и Юра, а она, Галя, живет с ними. За компанию что ли? Галя старалась занимать меньше места, она как-то ужалась в попытке стать максимально незаметной. «Нет, нет, вы смотрите телевизор, а я тут журнальчик почитаю, чайку попью. На кухне… Элечка, тебе ванна сейчас нужна? Да-да, конечно, занимай, я потом постираю… Вот на плечики плащ повесь, а я куртку свою – на крючочек, она старенькая, ей все равно, а плащ вытянется… Ты завтракай, завтракай, Элечка, я тебе мешать не буду, я уже, считай, на работу убежала, ты колбаску в холодильнике возьми, там кусочек маленький остался».

      А тут еще Эля ухитрилась забеременеть. Вроде прямо с первой брачной ночи. И сначала все ничего, а с четвертой недели стал ее крутить токсикоз. Классика жанра: тошниловка по утрам, невозможность всосать в себя хоть что-то, любой кусок тут же наружу просится. Девке в институт пора выходить, лето закончилось, а она утро с унитазом в обнимку встречает, зеленой физиономией отсвечивает. И вот тут Галя развернулась вовсю. Даже отгулы взяла, чтоб невестку без присмотра не оставлять. Что она рассыплется что ли? Загнется одна дома? От раннего токсикоза вроде не помирают.

      – Лежи, лежи, Элечка. Может тебе чайку заварить?