Реки текут к морю. Книга II. Каждой – свое. Ю_ШУТОВА

привыкли друг над другом подшучивать.

      Вот тетка-регистраторша, опустив на лицо, как забрало, рабочую улыбку, заговорила, заквохтала, забулькала пузатым самоваром, затянутым в зеленое крокодилье платье. В руках она сжимала, как стилет, длинную указку. Эля от волнения не понимала ни слова. Юрка подтолкнул ее локтем. Что? А, надо расписаться. Где? Зрение расфокусировалось. Куда подпись-то ставить? Тетка, не сгибаясь, ловко ткнула указкой. Здесь? Эля расписалась. Потом Юрка, потом свидетели. Кольца. Не уронить бы… Все, обменялись. Эля смотрела на свой окольцованный палец: «Теперь я – жена». Тетка опять заквохтала. Потом замолкла, пауза повисла. Эля подняла глаза. Пауза плавала в воздухе. Плыла, колыхаясь, крокодилья улыбка регистраторши. Юркин взгляд светился. Почему тетка на нее смотрит? И Юрка? Что?

      – Родные, можете поздравить новобрачных, – наконец замкнула тишину тетка.

      Только когда все стали подходить, обнимать, совать им в руки цветы и конверты, Эля поняла, что пропустила поцелуй. Вот что булькала крокодилица! Вот почему Юрка уставился на нее! Регистраторша дежурно разрешила им поцеловаться, а Эля не услышала, стояла столбом. «Пропустила, пропустила, глухая тетеря… Ну и ладно. Сейчас наверстаю», – И Эля, сунув ворох разномастных цветов в чьи-то руки, притянула к себе Юркину голову:

      – Поцелуй меня!

      Потом пили шампанское в специально отведенной для этого комнате, где стоял красивый старинный стол с хрустальными фужерами, а стульев не полагалось. И они подняли бокалы, стоя, под первое «Горько» и без закуски.

      Белая «Волга» с кольцами и куклой на капоте, входившая в комплект платных услуг ЗАГСА, увезла их и свидетелей. Остальные потопали накрывать на стол. Накатавшись, разложив все букеты у Вечного огня, танка, памятников тем и другим, нафотографировавшись везде и повсюду, они, наконец, подъехали к Юркиному дому. Здесь у подъезда, вездесущие бабки швырнули в них по пригоршне пшена, попытались «украсть» невесту и получили в ответ бутылку дешевого вина и кулек конфет «Буревестник».

      Где-то около десяти вечера, когда все было съедено, выпито, отплясано и отпето, Элины родные отправились восвояси, приятели сгинули во дворе, а Юркина мать пошла ночевать к соседке. Эля, наконец, осталась со своим Юркой наедине. Она мандражила: как ЭТО будет происходить? Да, два года они были вместе. Да, она давно уже считала, что Юрка – ее жених. На танцы на «Пятак» с ним бегала, в кино на последнем ряду обжималась, в подъезде целовалась до одури. И руки ему позволяла распускать. Слегка. И только руки. Дальше этого дело не шло. Как-то она ухитрялась избегать ситуаций, когда можно было перейти дальше. Домой к нему не ходила днем, пока его мать на работе. А к ним домой он сам почему-то особо не стремился. Но у них всегда кто-нибудь дома, бабушка или Лена, или мать. Так и дотянула до свадьбы.

      И вот сейчас не знала, не представляла, что ей делать. Раздеваться? Идти в душ? Или это после? И Юркина квартира, которую она знала от и до, в которой провела кучу времени с самого детства, вдруг стала чужой и враждебной. Вздыбился