Солнце, луна и хлебное поле. Темур Баблуани

нам указания. Пришла Манушак, значит, было уже два. От обеда я отказался, сказав, что меня ждут, нужно повидаться кое с кем.

      Услышав это, Гарик нахмурился:

      – Ты что, больше не станешь помогать?

      – Я вернусь через два часа.

      – Через два часа Сурен сам управится.

      – Тогда не вернусь, – ответил я, но только Сурен за два часа никак не управился бы один, дел еще было невпроворот.

      – Ладно, дал слово – держи. Через два часа жду. Не опаздывай.

      Я помылся и в спешке бросился по улице. С утра меня не оставляла мысль, я никак не мог понять: ну ладно, он боится и прячется – это ясно, но зачем же он выбрал для этого чердак дома Манушак? На самом деле он должен был бы избегать этого места.

      Сейчас я вам коротко расскажу, в чем было дело. Год назад весной Гарик проиграл Хаиму в споре 250 визитов в его парикмахерскую на стрижку и бритье – все в округе почти месяц задаром брились и стриглись. Взаиморасчет производился совсем просто: на листке бумаги стоял номер и всего два слова – или «постричь», или «побрить», и внизу крупными буквами подпись – «Хаим». Эта история свела с ума бедную тетю Сусанну, она грозилась: «Вот отправлюсь в Эчмиадзин, специально чтобы проклясть Хаима». В семействе был объявлен траур.

      Но это еще не все. Гарик был стукачом КГБ, об этом Хаим знал от меня. Однажды я застал Манушак дома одну. Заслышав звук открывающейся двери, она позвала из туалета: «Кто там?» Я отозвался: «Скоро выйду». Мне хотелось пить, и я зашел на кухню. На столе лежали аккуратно исписанные листки бумаги. Я узнал почерк Манушак, попил воды, сел и стал читать, волосы у меня встали дыбом. Я заорал на вошедшую Манушак:

      – Что это? И кто ты после этого?

      – Это отец пишет. Я тут ни при чем. Я просто переписываю начисто.

      И тут она положила передо мной оригинал:

      – Глянь, какие каракули, иной раз и буквы задом наперед выводит.

      – У него что, другого дела нет?

      – Вызвали его и сказали: если кто из твоих клиентов в парикмахерской скажет что-нибудь плохое о правительстве, запомнишь, напишешь и пришлешь, а не то мы тебе такое устроим, не то что чужую, свою рожу побрить – будешь мечтать.

      Наверное, и вправду от страха сотрудничал он с суками из КГБ, но то, что Хаима он сдаст с удовольствием, не вызывало у меня сомнений.

      На чердаке было темно. Хаим, усталый, невыспавшийся, сидел у стены на деревянном ящике. Вид у него был встревоженный.

      – В чем дело? Почему ты прячешься?

      – На всякий случай, дело одно уладить надо. Не хочу, чтоб помешало что-нибудь.

      – Как ты узнал про это дело?

      – У родственников ночевал. Дядя успел позвонить, когда чекисты нагрянули.

      – А почему на этом чердаке прячешься?

      – Так нужно для дела. Главное, чтоб эти дебилы меня не обнаружили.

      Я немного растерялся:

      – Для какого дела?

      Хаим повернулся и слегка отодвинул доску в стене.

      – Подойди-ка, выгляни.

      – Зачем?

      – Подойди, увидишь.

      Я подошел и выглянул.

      – Видишь нашу голубятню?

      Отсюда,