Мотыльки и камни. Елена Брюс

в божьем календаре —

      Минимальное число родившихся.

      На столе чистый лист снегов.

      Голубая бездна чернил.

      Кровь живого в сиянии слов.

      Черным грифелем – соль земли.

      Накрененный безлюдьем планеты,

      Поезд жизни летит под откос,

      Будто в божеском глобусе этом

      Переломлена времени ось.

      Я стою под присмотром рассудка

      На обочине хрупкой стези,

      И в ушах отзывается жуткий

      Хруст движения этой оси.

      Я смотрю на людскую обитель

      Через призму мирской суеты.

      Научи меня, неба властитель,

      Видеть землю, как видишь ты.

      «Сквозь прожженные солнцем проталины…»

      Сквозь прожженные солнцем проталины

      В белом свадебном платье зимы

      Проглянуло, вздохнуло усталое

      Караковое тело земли.

      И с упорством птенца желторотого

      Тонким клювиком лезет росток

      Из-под простыни листьев, которую

      В ноябре постелил ветерок.

      Жажда жизни цветов новорожденных —

      Вот цена безусловного роста.

      Это – истина непреложная.

      Это – хрупкого мира остов.

      Обнимали дожди мокрокрылые

      Эту юную свежую рать —

      Засыпай же под тяжестью иловой,

      Чтобы снова весной вырастать.

      Пьеса

      Деревянные актеры

      Плачут в темных коридорах.

      На фаянсовые лица

      Тенью страха ночь ложится.

      Абажур устал светиться.

      У набитых ватой тигров

      Нарисованы клыки.

      На афишах – сто субтитров.

      У суфлера – две строки.

      Деревянные колени

      Подгибаются, скрипя.

      Не отбрасывает тени

      Деревянная родня.

      На веревочные петли

      Руки свесив, смотрят в зал,

      Отражая блики света

      В лакированных глазах.

      Зря народ внимает пьесе,

      Ждет веселья и вестей.

      Диалоги сыплют треском

      Деревянных челюстей.

      Зря потерян этот вечер.

      Видит – нынче дело дрянь.

      Разбредаются овечки.

      Виснет занавеса ткань.

      Гаснет рампа.

      Мерзнут плечи

      Расфуфыренных подруг.

      И храпит на партитуре

      Оборванец-драматург.

      «Простота тяжела совершенных глаголов…»

      Простота тяжела совершенных глаголов,

      Прощена им порочность, их совесть чиста:

      Пережил, переделал, увидел, промолвил,

      Растерялся, поверил, ушел, перестал.

      Долгий сказ и не менее долгое дело

      Были в прошлом и будущем, этом и том:

      Промолчал, отвернулся, не стал, не доделал.

      Разлюбил, оттолкнул, не пошел напролом.

      Обезличенный век – комедийные драмы

      Под пищание скучных последних «прости»