Мотыльки и камни. Елена Брюс

лежат за стеклами,

      Экспонаты не трогать руками.

      Портреты на стенах поблекли

      Под крытыми известью потолками.

      Рваный плюш колченогого стула

      Домотканый накрыл половик.

      Он сидит – восковая скульптура,

      Одинокий горбатый старик.

      Замурован в квадратные метры.

      В пятнах света на темном столе

      Среди старых бумаг лежит метрика,

      Полустерта печать на челе.

      Год рождения давний и пройденный,

      Как учебник советский, забыт.

      И пиджак с орденами «За Родину»

      На плечах деревянных висит.

      Одиночество бродит понурое,

      Половицей скрипя у двери.

      Да и в доме теперь не убрано.

      И к чему это все теперь ему…

      А потертая метрика старая

      Начинает обратный отсчет.

      Смотрит грустно, как мама усталая,

      И по имени будто зовет.

      Надоедливых дней вереницу

      Вяжет в узел нехитрый уют.

      Счастлив был бы он снова родиться

      Там, где метрик не выдают…

      Поэзия

      Вопрос извечен – как найти поэта

      Среди построек каменных имен,

      Где миллионы слов, не зажигая света,

      Лежат в спокойных комнатах времен?

      Лежат в столах листы, святые мощи

      Стихов, которым белый свет не мил.

      Пищат слова, ползут на ощупь…

      Скажите, кто поэзию убил?..

      Хранимы временем слова литые,

      Сияющие бледным серебром.

      Тяжелые, как слитки золотые,

      Пылающие огненным клеймом.

      Сегодня бой, и рифма пала:

      Смотрите, я поэт, я был и есть!

      Слова его – не красота металлов,

      А ржавчиной изъеденная жесть.

      Как далеко им до чудес арабской вязи

      И до мелодии французской лиры!

      Узоры русские забрасывают грязью

      Глухонемых читателей кумиры.

      И как парадоксальна эта связь —

      Поэзия мертва средь лепета поэтов!

      Среди тупых камней и жестяных скелетов

      Поэзия еще не родилась.

      Над глупыми затылками сверкая,

      Грозя больные головы отсечь,

      Дамокловым мечом на нитях лет свисает

      Ее стальная правильная речь.

      «Неба летнего тонкая просинь…»

      Неба летнего тонкая просинь

      Никогда не узнает конца.

      Неизбежный путь осени

      Белым туманом подернут.

      Опустело гнездо,

      Где весной из яйца

      Желторотый стучал затворник.

      Отчего ты печален, садовник?

      Бесконечна листвы кутерьма.

      Снова зацвел шиповник.

      Поздно придет зима.

      «Стать бы мне поднебесной пичугой…»

      Стать бы мне поднебесной пичугой,

      Белым облаком, гулкою вьюгой.

      Южным морем, весенней поляной,

      Где так быстро стареет трава

      Под тенями могучих платанов

      И ручьями течет синева.

      Стать бы ветром и в небо ворваться,

      Раздвигая