Мотыльки и камни. Елена Брюс

слуга тишины.

      Не спасали приспешники Хроноса

      Мой обломанный жалкий корабль

      И не слышали тонкого голоса,

      И ни разу не дрогнула даль.

      Паруса из разлуки и горя

      Ветер северный не ласкал.

      Обездвижено холодом море,

      Перековано сердце в сталь.

      А в оправе из стали, обточенной

      Древним морем, – любовь-сирота,

      С ней и радость моя непорочная,

      И святая моя простота…

      Девять тысяч шагов до встречи —

      И единственный взгляд в глаза.

      Ослепляющее солнце просвечивает

      Сквозь упавшие в твердь небеса.

      Разговор двух душ

       – Ты успеешь? – Успею. У нас впереди

      Сотни тысяч рассветов,

      Сотни тысяч закатов.

      – Ты сумеешь? – Сумею. Только приди

      В ясный солнечный день,

      В оглушении грома раскатов.

      – Ты мне веришь?

      – Да, верю, неверия нет.

      Все сомнения с тающим снегом

      Утекли в землю рыхлую, солнцем прогретую…

      Из нее прорастают цветы,

      Ветром обласканы летним…

      – Ты живая?

      – Я вечно жива

      В непрерывной константе пространства.

      – Ты умрешь?

      – Смерти нет в сонме тысяч миров без лица.

      Бесконечности есть постоянство.

      – Я люблю тебя, слышишь?

      А любишь ли ты? – Повторение вновь и вновь…

      Не могу не любить.

      Потому что мы —

      И есть любовь.

      «Есть слово острее ножа…»

      Есть слово острее ножа.

      Его носят в ножнах молчания,

      От звона его дрожат

      Струны отчаяния.

      Сколько отпущено нам

      Видеть невидное глазу,

      Пока мы копаем хлам,

      Чтобы найти алмазы?

      Это слово блестит в темноте.

      Никогда не рвет и не мечет.

      Никогда не слетит с языка

      У того, кто вечен…

      «Как всегда – одинаковы годы…»

      Как всегда – одинаковы годы.

      То ли осень, а то ли весна…

      У изменчивой русской природы

      Нет границ пробужденья и сна.

      Ветки ласково почки качают

      В колыбели ненастного дня,

      Возмужавшие ветви бросают

      Отслужившие листья к корням.

      То ли птица, запевшая тонко,

      То ли граб одинокий скрипит…

      Только лес, одинаково звонкий,

      Как всегда, обнаженный стоит.

      Последнее письмо Ницше

      Торговец проклятый среди своих вещей —

      Я молчаливо перелистываю город,

      Состарился ли я до хрупкости мощей,

      Мне не узнать, как и того, когда я буду молод.

      Письмо последнее, и первое – оно же,

      Желтеет, извиваясь под огнем.

      И шрамы слов в неровностях бумажной кожи

      Сливаются в бессмысленность на нем.

      Предчувствие

      Крадется неслышно оно,

      Как бы чего не вышло.

      Открыто